– Я все равно не отступлю, Анна. Лавина двинулась, и не мне останавливать ее. Решайте сами, запятнает ли мою совесть еще одно преступление. Но не надейтесь испугать меня карой Всевышнего. Теперь решать вам, моя королева!
Анна задыхалась. Эти проклятые каменные стены кругом… Ловушка, в которой оказалась вся ее жизнь.
– Хорошо. Чего вы хотите?
– Вот это уже разумные речи. – Ричард с довольным видом поправил блестящую цепь на груди. – Я требую от вас полного повиновения, Анна. Я требую, чтобы вы вновь стали преданной женой, совершенно выбросив из головы все эти нелепые планы мщения. Я требую, чтобы вы сохранили наш сегодняшний разговор в тайне и по-прежнему оставались доброй и мудрой королевой, которой я мог бы гордиться. Вы обещаете мне это? Вы клянетесь?
– Да.
– Также я требую, чтобы вы и в мыслях не держали отказывать мне от ложа, более того – вести подстрекательские речи против меня. Вы будете жить там, где я прикажу, и выполнять то, что я прикажу…
Его голос казался Анне то оглушительным криком, то зловещим шепотом, раздающимся внутри ее головы. Головной убор показался ей вдруг невыносимо тяжелым, словно налитым свинцом, и ей стояло неимоверного труда удерживать голову.
– Вы обязуетесь… Вы клянетесь… Вы отказываетесь… – гремел оглушающий шепот короля у нее в мозгу. Потом возник еще один звук – тонкий, пронзительный, едва уловимый для уха, и сейчас же она увидела свод над головой, увидела искаженное лицо Ричарда. Новый звук усилился, превратился в стон, в нечеловеческий вопль. Она почти не понимала, что это кричит она сама, что этот крик рвется из глубины ее души, ее сердца, где словно происходил опаляющий, поднимающийся наружу взрыв, летящий огонь, сжигающий ее изнутри. И уже ничего не осознавая, она кинулась в эту спасительную кипящую адскую бездну.
Ей было душно, но порой ее охватывал озноб, так что она стучала зубами, ища хоть искру тепла в окружавшем ее мраке. Слышался какой-то гул, иногда переходящий в голоса. Один раз она различила голос Томаса Стэнли. Что-то сказала ему, кажется, назвала по имени… У него были мягкие руки, они касались ее лица. Мягкие руки… Как и его душа. Он всегда всем уступал – ее отцу, Эдуарду Йорку, своей жене, Ричарду Глостеру…
– Напиваться – это не выход…
Кажется, это тоже сказала она. Анна открыла глаза.
Стэнли рядом не было, возле ее ложа стоял Уильям Херберт. Прекрасный, как ангел.
– Ты явился за моей душой?..
– Похоже, она приходит в себя. Леди Анна вы слышите меня?
«Уил… Уил, береги Кэтрин…»
Она не знала, произнесла ли она это, ибо гудящая тьма вновь поглотила ее. Смутный инстинкт подсказывал: там, во мраке – покой, там можно скрыться от невыносимой правды. Там она найдет Филипа, падет перед ним на колени и станет молить прощения, за то что неверно истолковала знаки небес в ту ночь, когда решила стать женой его убийцы. Кажется, снова грохочет гром! У нее раскалывается голова. «Филип, ты говорил: нет! нет! Ты являлся во сне Кэтрин, ты предупреждал, чтобы мы не предавали тебя. Глупая маленькая Кэтрин… Она сидит на сундуке и ест яблоко. А рядом жаровня… Они сожгут ее девочку! О, какой огонь! Жара! Нестерпимая жара!»
– Воды! Умоляю, воды!
Она пьет. Прекрасная прохладная влага! И ласковый голос рядом:
– Моя бедная королева! Прости меня, если сможешь…
Она поднимает тяжелые веки.
– Дебора… Как хорошо, что ты со мной. Оставайся здесь, не уходи…
– Нет, нет! Я не уйду.
Она чувствует легкое пожатие руки и успокаивается. «Дебора… Он убил и твоего мужа. Он убил многих. Я хочу плакать с тобой, плакать – и ничего больше. Слезы…» Снова дождь и грохот грома. Сами небеса сказали – нет… Ночь, шум дождя. Еще можно что-то изменить. Она убьет Ричарда…
Шаги. Она знает, что это шаги Филипа. Сейчас откроется дверь, и он, нагнув голову, войдет в комнату «Леопарда». Грохочет гром, хлещет дождь. Тень Ричарда надвигается на нее. Шаги удаляются. Ведь ее Фил видел, как она венчалась с горбуном…
– Филип! Вернись, Фил!..
Она пытается бежать по темному коридору за ним. Как здесь холодно! Она догонит его, укроется в его объятиях, согреется. Какие-то люди встают между ними. Жуткие маски хохочут, обнажая желтые клыки. Все они здесь, ее враги – Дайтон, Тирелл, Матильда Харрингтон. Это враги. «Дебора, прогони их, мне страшно… С ними сам сатана!»
