Этот вечер во многом был похож на бал кадрили по случаю Дня Благодарения. Миссис Уиллер и миссис Фишбейн снова были тут как тут, но хотя бы одеты нормально.
Наш класс подарил мистеру Бенедикту серебряные запонки, которые мама Гретхен купила по оптовой цене. Кажется, он был очень доволен. Он все время откашливался, но ничего толком не мог сказать — только «спасибо», и еще — что хотя мы начали этот год не так уж прекрасно, но все же успели немало сделать. И, благодаря нам, он на следующий год будет опытным учителем — очень опытным! Тут мы все засмеялись, а у некоторых девочек, только не у меня, на глазах показались слезы.
После школы Нэнси, Гретхен, Дженни и я пошли вместе в кафе. За ланчем мы обсуждали, каково нам будет учиться в седьмом классе. Дженни боялась, что ей будет трудно и она не справится. Гретхен сказала, что учителя наверняка будут все вредные, а Нэнси сказала, что еще неизвестно, будем ли мы в одном классе, и потом, разойдясь по домам, мы все плакали.
В тот же день вечером мама стала собирать мои вещи для лагеря. Я видела, как она в огромном количестве запихивает в чемодан шорты и тенниски. Потом я услышала шум газонокосилки. Это вернулся Мус. Вначале я обрадовалась, но потом вспомнила про Лору и про слухи, которые он помогал распускать, и пришла в бешенство.
Я слетела вниз по лестнице, выбежала из дому и крикнула:
— Эй, Мус!
Он не услышал из-за шума газонокосилки. Тогда я подбежала и встала прямо у него на пути так, что он не мог меня не заметить, и снова прокричала:
— Эй, Мус!
Он выключил газонокосилку.
— Ты встала прямо у меня на пути, — сказал он.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — начала я.
— Говори.
Я уперла руки в бока.
— Так вот, Мус! Ты просто врун! Я не верю, что ты ходил с Лорой Дэнкер за супермаркет.
— Кто это тебе наговорил?
— То есть как — кто наговорил!
— Так кто же?
— Нэнси сказала, что Эван говорил ей, что вы с Эваном…
Я осеклась. Я чувствовала себя идиоткой.
Мус покачал головой.
— Ты всегда веришь тому, что тебе рассказывают о других? — спросил он.
Я не знала, что ответить.
— В следующий раз не верь, пока сама не увидишь! — добавил Мус. — Может, ты все-таки отойдешь? Я вообще-то работаю.
Я стояла как вкопанная.
— Знаешь что, Мус, — снова начала я.
— Что еще?
— Прости, я зря на тебя думала, что ты врун.
— Знаешь что, Маргарет, — сказал Мус.
— Не знаю, а что?
— Ты так и не отошла.
Я отскочила в сторону, и Мус включил косилку снова. Я услышала, как он запел свою любимую песню — про канал Эри.
Я вернулась в дом. Мне нужно было зайти в ванную. Я думала про Муса и о том, как хорошо было стоять с ним рядом. Я думала, как здорово, что он не лгун, и как нам повезло, что он стрижет наш газон. Потом я посмотрела вниз и не поверила своим глазам — на внутренней стороне моих трусиков была кровь.
Небольшое такое пятно — но вполне настоящее. Я так и завопила:
— Мам! Скорей сюда! Скорей!
Наконец мама появилась в ванной:
— Что такое? Что случилось?
— Началось, — выпалила я.
— Что началось?
Теперь я смеялась и плакала одновременно.
— Ну, эти дела — мои месячные!
У меня потекло из носа, и я потянулась за салфеткой.
— Ты уверена, Маргарет?
— Посмотри сама, — сказала я, показывая ей на пятно.
— Действительно! Теперь вижу. Девочка моя маленькая!
Теперь и у нее глаза были на мокром месте, и она тоже начала сморкаться.
— Подожди минутку — я кое-что принесу из комнаты. Я как раз собиралась положить тебе это в чемодан — на всякий случай.
— Правда?
— Ну да. Положу, думаю, вдруг пригодится.
Она вышла из ванной. Когда она вернулась, я спросила:
— Наверно, это от «Прайвит Леди»?
— Нет: я купила «Тинэйдж Софтиз».
— Это хорошо, — сказала я.
— Теперь смотри, Маргарет, как это делается. Пояс пойдет вокруг талии, а прокладка…
— Мам, — сказала я. — Я уже два месяца тренируюсь у себя в комнате!
Потом мы вместе рассмеялись, и мама сказала:
— В таком случае, я думаю, мне лучше будет подождать в комнате.
Я заперла дверь ванной и закрепила прокладку с помощью маленьких крючочков на розовом поясе. Потом я оделась и посмотрела на себя в зеркало. Догадается ли кто-нибудь о моей тайне? Видно ли по мне? Например, догадается ли Мус, если мы снова будем говорить с ним сегодня? Догадается ли отец, когда мы сядем ужинать? Мне еще надо, как мы уговаривались, сразу позвонить Нэнси, Гретхен и Дженни. Бедная Дженни! Из «Четырех сенсаций» она осталась последней. А я-то была уверена, что последней суждено быть мне! Теперь я, правда, повзрослела. Теперь я уже почти женщина!
