Клянусь, они движутся в такт колебаниям воды созданного Клодом Моне пруда. В тонах картины — зеленых, голубых, сиреневых — я вижу ее лицо.
Бет над чем-то смеется, возвращая меня в день нынешний, и я понимаю, что речь идет о Сибил, которая наконец открыла кабинет психологической помощи и демонстрирует собственный, нестандартный подход.
Я не могу не улыбаться: мне нравится звук этого смеха. Это то, по чему я ужасно тоскую.
Кто-то опускается на скамью рядом со мной, на самый краешек, словно не желая вторгаться в мое личное пространство. Немолодой мужчина; он вынимает из льняного пиджака ручку и маленький блокнот.
Намек для меня: пора. Мы болтаем больше пятнадцати минут, и я уже опаздываю.
Иду в ресторан «Терраса», надеясь, что сидеть буду за столиком внутри — на улице слишком жарко. Бет взахлеб рассказывает мне о Карен, которая сейчас на седьмом месяце и «размером с дом», а Бен похож на обожравшегося сливками кота.
Я вхожу в ресторан — и мне машут рукой.
Останавливаюсь, машу в ответ, поднимаю вверх растопыренную пятерню, давая знать, что освобожусь через пять минут.
— Как ты живешь? — спрашивает Бет. — Давай, ты уже там полгода, а я ни разу не спрашивала. Как у тебя дела?
Я понимаю: она хочет знать, одинок ли я по-прежнему или в моей жизни кто-то появился.
— Раз уж ты спросила, — говорю я Бет, — есть одна женщина…
