И стою… стою… долго, щурясь от бьющего в лицо ветра, глядя в ту сторону, где исчезла машина Джека. В ушах по-прежнему звучит его голос. Перед глазами по-прежнему мелькает его лицо. И он по-прежнему смотрит на меня. Так, словно видит впервые.
Судорога боли проходит по телу, я едва сдерживаю крик. Если бы я вела себя иначе… действовала решительнее… вытолкала Джемайму и ее приятеля из фойе… сразу все объяснила Джеку… Не ждала, пока Джемайма наговорит вздора…
Но я молчала. И пальцем не пошевелила, чтобы себя защитить. А теперь слишком поздно.
Из ворот выходят зрители, смеясь и споря, стоит ли взять такси.
— С вами все в порядке? — участливо спрашивает самый любопытный, и я вздрагиваю.
— Да. Спасибо.
В последний раз смотрю в точку, где растворилась машина Джека, поворачиваюсь и медленно бреду назад.
Лиззи и Джемайма все еще там, в маленьком кабинете. Джемайма в ужасе жмется в угол. Разъяренная Лиззи наступает на нее:
— …эгоистичная, инфантильная сучонка! Меня от тебя тошнит, поняла?
От кого-то я слышала, что среди коллег-адвокатов Лиззи считается настоящим ротвейлером: уж если вцепится — жди беды. Раньше я не понимала, что они имеют в виду, но теперь, видя, как она, с горящими яростью глазами, мечется по комнате, честно говоря, сама начинаю побаиваться.
— Эмма, останови ее, — умоляет Джемайма. — Не позволяй ей кричать на меня!
— И… и что? Что там было? — спрашивает Лиззи, увидев меня. Лицо ее на миг освещается надеждой.
Я уныло качаю головой:
— Он… уехал. И мне не хочется говорить об этом.
— О, Эмма, — вздыхает Лиззи, кусая губы.
— Не нужно… иначе сейчас заплачу, — прошу я. Приваливаюсь к стене и глубоко дышу, стараясь взять себя в руки. — Кстати, где ее приятель? — Я тычу пальцем в Джемайму.
— Его вышвырнули, — с удовлетворением сообщает Лиззи. — Пытался сфотографировать судью Хью Морриса в трико, и толпа адвокатов окружила его и выкинула за дверь.
— Джемайма, слушай внимательно, — начинаю я, заставляя себя выдержать безмятежный взгляд ее голубых глазок. — Ты не должна позволять Мику копать дальше. Не должна.
— Знаю, — угрюмо кивает Джемайма. — Я уже поговорила с ним. Лиззи заставила. Он не будет лезть в это дело.
— Почему ты в этом уверена?
— Побоится разозлить мамочку. Он столько с нее имеет, что не захочет терять денежки.
Я бросаю на Лиззи вопросительный взгляд: «Можно ей доверять?» Она с сомнением пожимает плечами.
— Джемайма, предупреждаю… — Я подхожу к двери, оборачиваюсь и строго свожу брови. — Если что-нибудь выйдет наружу… хоть слово… я всем расскажу, что ты храпишь!
— Ничего подобного! Я не храплю, — возмущается Джемайма.
— Еще как громко! — поддерживает меня Лиззи. — Особенно когда выпьешь лишнего. И я лично сообщу всем твоим приятелям, что пальто от Донны Каран ты на самом деле купила в магазине уцененных товаров.
Джемайма издает приглушенный стон.
— Ничего подобного, — протестует она, краснея.
— Купила! Я сама видела пакет, — подключаюсь я. — И кроме того, мы направо и налево раззвоним о том, что однажды ты высморкалась в салфетку.
Джемайма в ужасе зажимает рот ладонью.
— …и что жемчуг у тебя не настоящий, а культивированный…
— …и что твой снимок с принцем Уильямом — это монтаж…
— …и объясним каждому, кто вздумает за тобой ухаживать, что ты охотишься за обручальным колечком, — заканчиваю я, благодарно глядя на Лиззи.
— Ладно, ладно, — бормочет Джемайма едва ли не в слезах. — Обещаю, что обо всем забуду. Только, пожалуйста, никому о магазине уцененных товаров! Ради Бога! Я могу идти? Лиззи?
— Можешь, — презрительно бросает Лиззи, и Джемайма как ошпаренная вылетает из комнаты.
Как только дверь за ней захлопывается, я смотрю на Лиззи.
— А что, этот снимок действительно монтаж?
— Ну да! Разве я не сказала? Как-то работала на ее компьютере, открыла файл — и что же увидела?! Она просто приделала свою голову к фигуре другой девушки.
