– Как у тебя дела с Сонни? – спросила Софи после того, как они обменялись любезностями. – Он говорит, ты уверена, что сумеешь ему помочь.
– Почему ты называешь его Сонни? – спросила Хелен, стараясь, чтобы ее голос звучал обычно. – На его визитке написано «Лео Шеллкросс». – Она попыталась сделать вид, будто никогда не слышала этой фамилии.
– О… – Софи рассмеялась, – вот оно что! Я просто называю его Сонни – «сынок», – потому что он мой пасынок. Он – старший сын Мэтью, разве я тебе не говорила? Когда мы с ним познакомились, он был уже взрослым, а я неожиданно стала мачехой. Вот я и назвала его в шутку «сынком», и с тех пор так и повелось.
О черт, подумала Хелен. Черт, о черт, о черт. Софи продолжала говорить:
– Так что… он сказал, вы с ним поладили, так что, наверное, ты ему поможешь…
– Я не уверена, – сказала Хелен, которой в тот момент отчаянно хотелось прервать разговор. – Просто… у меня в данный момент много работы. И потом, ты, кажется, говорила, что твой Мэтью работает в компании по связям с общественностью. Почему бы ему не взяться за ресторан своего сына? Родственнику он наверняка сделает скидку…
– Не пытайся уклониться от работы… Хелен не дала ей договорить:
– Послушай, Софи, мне надо идти, у меня времени в обрез.
– Мы встречаемся вечером в среду? – спросила Софи.
– Да, хорошо. До встречи. – Хелен нажала на кнопку «Отбой» прежде, чем Софи успела попрощаться.
О черт, о черт, о черт.
Она попыталась представить себе Мэтью в возрасте тридцати восьми лет. Был ли он тогда похож на Лео? Черт побери, у них совершенно одинаковые ярко-голубые глаза – почему она раньше не заметила? Правда, волосы у Лео темнее – конечно, он был темнее, Мэтью уже поседел. И еще Лео не унаследовал носа Шеллкроссов. Его был уже и прямей – нос Пола Ньюмена по сравнению с носом Дастина Хоффмана Мэтью. «О боже, я целовалась с сыном моего бойфренда», – думала она, забыв о том, что Лео был ближе ей по возрасту, чем Мэтью; ей показалось, что она соблазнила младенца и вообще извращенка. Всему есть предел! Мэтью менял ему подгузники (впрочем, зная Мэтью, это вряд ли, но все равно), а она… едва не затащила его в постель! Надо же было из всего мира выбрать именно сына Мэтью! Целоваться с его сыном… что может быть хуже? Наверное, только целоваться с Сюзанной, или Клодией, или его матерью. Но поскольку она – гетеросексуалка и однополые связи ее никогда не привлекали, Лео был наихудшим выбором. Хуже сына Мэтью мог бы стать только его отец – нет, даже это не так отвратительно. О боже, она чувствует себя одной из тех училок, о которых любят рассказывать в новостях – затаскивала к себе пятнадцатилетних учеников после уроков, а заканчивалось все беременностью и тюрьмой.
Она присела на верхнюю ступеньку, пытаясь решить, что ей делать. На самом деле тут даже нечего придумывать. «Я не могу с ним сотрудничать, мне нельзя с ним больше видеться – и точка. Надо позвонить ему сейчас же и сказать, что я слишком занята. Это будет концом всей истории, и это будет концом моих попыток приукрасить свое резюме». Она вернулась к своему столу, чтобы отыскать его номер телефона, но застала там Лору, которая рылась в груде бумаг.
– Неплохо, – сказала она, беря в руки наполовину написанный релиз.
– Я еще его не закончила, – возразила Хелен.
– Знаю, просто мне нравятся твои идеи. Постарайся закончить минут через десять.
– Нет проблем. – Хелен взяла черновик у нее из рук и села за свой компьютер. Сначала разберется с работой, а потом позвонит.
Через десять минут она отнесла свое творение начальнице и ждала, пока Лора прочтет, что получилось.
– Отлично, – похвалила Лора. – Мне не придется ничего менять.
– Нет проблем, – сказала Хелен, поворачиваясь, чтобы идти.
– Кстати, – сказала Лора, – еще одно. Сандра Хепберн просит что-нибудь для нее придумать – надо, чтобы в выходные о ней везде говорили и писали побольше, до того как объявят номинантов на премии Асе Awards. Ну, ты понимаешь, о чем идет речь, – например, опубликовать снимок эротичной Гейл Портер на фоне Биг-Бена. Я разрываюсь на части, так что если у тебя есть какие-то идеи…
