Несмотря на то, что Пашке было всего 11 лет, он совершенно не боялся теплыми весенними вечерами бродить по Минску. Каждый раз после школы он приходил домой, бросал портфель и уходил гулять по центру и окраинам белорусской столицы.
Мама с папой ничего по этому поводу Пашке не говорили и как-то ограничивать свободу мальчугана не собирались. Пашу берегли дымовые приведения.
Сам Паша всегда называл их «духами». Они иногда приходили ночью к Пашке, когда он лежал под одеялом и, упершись головой в подушку, смотрел в потолок с осыпавшейся побелкой.
Никогда дверь в комнату мальчика не закрывали: Паша плакал, когда упрямая бабушка пыталась неслышно закрыть ее после прочтения нескольких глав из «Незнайки». Сам же мальчик к двери никогда не прикасался и говорил, что нельзя ее закрывать, ибо дымовые приведения тогда не смогут улететь, а если будут вечно прозябать в пространстве четырех стен, то станут непременно злыми и начнут творить всякие гадости.
Папа Павла — усатый инженер Сергей Петрович — на происходящее не обращал внимание. Мама же в минуты отчаяния, опасаясь за будущее своего ребенка, предлагала сводить ребенка к врачам: — Ну, Сергей, вдруг он болен, и что нам с ним тогда делать потом, если запустить его болезнь? — говорила расстроенная мама. Сергей Петрович ковырялся отверткой в радиоприемнике и курил сигарету. — А вдруг это клаустрофобия? И как с этой пат… птал… патологией жить он будет?
— Да успокойся ты… — басовито и уверенно отвечал глава семейства и, подняв разобранный приемник, принялся деловито его рассматривать. — Перерастет он этих призраков своих.
Разговоры эти велись перед сном. Мать вышла в коридор и аккуратно заглянула в Пашину комнату, свет в которую проникал тонким лучиком из коридора. В темных красках ночи Паша выглядел умиротворенным. Не закрывая двери в его комнату, мама ушла в зал и, выпив перед сном чашку чая, отправилась в спальню.
— Привет! — радостно сказал сонный Паша. Как это часто бывало, мальчик просыпался глубокой ночью. Дымовые призраки никогда не отвечали. Появляясь максимум несколько раз в месяц, они витали над ребенком и были похожи на сплетение автомобильных шин, окруженных черными клубнями таинственного дыма. Паша потянул к ним свои ручонки, пытаясь пощупать эти странные испарения, которые призраки непрерывно источали.
— Духи вы мои, духи! — сказал Паша. А дымовые призраки тем временем принялись водить хоровод над Пашиной головой. В его светлый, не замутненный пороками взрослого мира разум начали проникать слова и даже целые фразы. До этого только ему заметные существа просто клубились над ним и, так ничего и не сделав, исчезали.
Паша думал, что они берегут его, хоть и совсем не похожи на тех крылатых ангелов, про которых отец Алексий рассказывал ему в воскресной школе. Мама Паши надеялась, что священнослужитель изгонит из Паши все эти странности и отдала его на поруки церкви.
Каждое воскресенье Паша внимательно слушал наставления отца Алексия, но только речь заходила о бесах и тварях языческих, как на лице ребенка вместо праведного испуга появлялась кроткая улыбка: дымовые духи были вовсе не такими. Да и вообще приходили они совершенно из других измерений, где Бог был истиной в абсолюте, и тамошний разум не испытывал в этом сомнений.
«Красная баронесса проложит дорогу в мир огня», — донеслась первая фраза от одной из дымящихся сущностей. Шиноподобные силуэты призраков то расширялись, то сужались. И было ощущение, что призраки таким образом дышали во время передачи информации. Каждое сокращение их астральных тел знаменовало собой прием новой порции данных.
— Какая еще баронесса? — с негодованием вопрошал Паша. Хотя он и слыл умным и смышленым, но упорно не понимал, что конкретно духи пытались ему донести.
Духи проигнорировали вопросы Паши и исчезли. В комнату забежала мама. Как всегда, она услышала, что Паша ночью разговаривал.
— Сынуля, у тебя все хорошо? — спросила мама. Пашка же отвернулся на другой бок и, расстроенный, ответил «нормально». Но родную маму провести было невозможно.
