Наспех забинтовав руку, поэт надел на голову шапку, затем накинул пальто. До ближайшего отдела по культуре и пропаганде было метров двести. Кирилл часто проходил быстрым шагом мимо этого здания с красной дверью, натыкаясь на взоры подобных себе ссыльных сограждан. Все проходили мимо, и никто не заходил внутрь. По затравленным взглядам он легко определял, где свои, а где — почтенные чиновники и бравые солдаты.
Шагая по улице, он щурился, когда суровый сухой ветер дул ему в лицо. Мимо него мелькали прохожие, но они будто не замечали ничего происходящего вокруг и старались как можно быстрее спрятаться от пробирающего до самых костей холода.
Пройдя мимо большого щита с единственной белой надписью на красном фоне «Патриарх сделает тебя счастливым», Кирилл завернул за панельную пятиэтажку и остановился. Прямо перед ним находилась массивная дверь. Вокруг совершенно никого не было, разве что из окон за его действиями мог наблюдать какой-нибудь по болезни пропускавший школу ребенок.
Поэт открыл дверь и зашел внутрь. Пройдя по лестнице на второй этаж, Кирилл столкнулся с дежурным солдатом. Тот смотрел по телевизору балет, когда Кирилл произнес деланое «здравствуйте».
— Тебе чего тут надо? — лениво спросил солдат и, взяв в левую руку завернутый в целлофан пульт, убавил звук. Правой рукой он размешивал сахар в жестяной кружке с чаем.
— Рифмы свои хочу сдать… — ответил Кирилл. Где-то в другом конце коридора послышались шаги.
— Понятно… — Солдат взял в руки автомат и встал. Кирилл подумал, как бы не изменились правила, и его не расстреляли прямо на месте. — Закрой глаза и не двигайся!
Поэт обеими руками сжал сумку с заветными рукописями и зажмурился.
Удар был ожидаемый и внезапный одновременно. В один момент в его сознании будто взорвались сразу несколько термоядерных зарядов. Упав на пол, Кирилл инстинктивно прижал портфель к себе, будто это был его единственный выживший ребенок.
Ударив, солдат осмотрел полированный приклад, потом — обездвиженного поэта. Плюнув на его пальто и пнув покатившуюся меховую шапку, он положил автомат на стол и нажал на красную кнопку, хитро вмонтированную в стену. Вскоре откуда-то из длинного коридора показались два парня в камуфляже. У одного из них было сильно подбито лицо, а второй выглядел опухшим, будто употребил не так давно много спиртосодержащей продукции.
— В ваше распоряжение прибыли, товарищ сержант! — произнес один из них. Оба солдата встали по стойке «смирно».
— Несите тело в распределитель для этих… — сержант почесал затылок и зевнул, — поэтов, бля…
Молчавший рядовой кивнул головой, и, подхватив находившегося без сознания Кирилла под руки, они последовали куда-то вдаль по коридору.
Очнулся Кирилл через несколько часов. Дрожа от холода и крепко сжимая зубы от пронзительной боли в затылке, он попытался подняться. Его тошнило.
Оказалось, что Кирилл валялся на металлических нарах, состоящих из двух железных балок на ножках и перетянутой между ними ржавой металлической сетки. На полу перед ним сидел небритый мужчина с поникшим взглядом. Мужчина был укутан в одеяло и молча смотрел в землю, совершенно не обращая внимания на своего нового соседа. Кирилл не помнил, как его сюда принесли. Но ему показалось, что этот персонаж находится здесь гораздо дольше его самого.
Обернувшись, Кирилл увидел раковину, решетчатое окно и портрет Патриарха над ним. Он подошел к раковине и проблевался. Затем он повернул ручку, и из крана потекла мутная ледяная вода. Он умыл лицо и, глядя в окно, ждал, пока выблеванная им жидкость не отправится в путешествие по ржавым трубам. Сосед в этот момент хотел было что-то сказать, но лишь хрипло раскашлялся. Достав откуда-то из недр своего одеяла детское пластмассовое ведерко, он сплюнул слизью и мокротой. Вероятно, мужчина болел туберкулезом.
— Ты следи, бл…дь, за порядком только! — хрипло и злобно сказал он, на что Кирилл в ответ кивнул головой.
Умывшись, парень лег обратно на жесткую кровать и уставился в потолок, украшенный черной плесенью по углам и обильными подтеками по всей поверхности. Он закрыл глаза и попытался представить, что сейчас делает Снежана.
