Творения - страница 16

А чтобы сказанное стало явным и другим способом, то тщательно изучившие то, что относится к нам, называют логосы разумной силы то чем — то созерцательным, то деятельным. И созерцательным [называют] то, что держит в уме существующее, а деятельным — изволение, определяющее для деятельных правое слово. И зовут они созерцательное умом (νουν), а деятельное — разумом (λόγον); и первое из них — мудростью, а другое — рассудительностью (φρόνησιν) [80]. Если же это истинно, то деяние назвал учитель разумом [исходя], вероятно, из [его] причины, а не вещества [т. е., видимых проявлений], ни единого объекта не имеющее [деяние] наименовав навыком. Ибо разумно и сознательно (а не полемически или сопернически) пребывает в истинных [догматах] созерцатель и кроме них ничего не терпит видеть по причине наслаждения от них.

Если же требуется и иным способом еще более прояснить это, то, опять же, навыкшие логосам совершенства добродетели говорят, что не очистившиеся в отношении общения с веществом никак не останутся чисты в том, что относится к деятельности, поскольку их суждение о сущих еще смешано, и являются переменчивыми как не отставившие от себя связь с тем, что переменчиво; а те, кто крайней добродетелью приближаются по отношению к Богу и уразумением Его пожинают плоды блаженства и будучи обращены лишь к себе самому и к Богу тем, что истинно отбросят узы матерьяльного отношения [т. е. того, что связывает его с матерьяльным мiром, — пристрастия], совершенно отрешились, говорят они, от относящегося к области деятельного и от материи и созерцанием усвоились Богу. Поэтому, говорят, они и пребывают непреложными, не имея более связи с веществом, по которой при естественном изменении в веществе по необходимости свойственно вопреки естеству изменяться вместе с ним и тому, кто держим веществом по своей связи с ним. И зная, что для отложения пристрастия к веществу произволяющему освободиться от него величайшая требуется сила, говорит учитель: «а кому удалось с помощью разума и созерцания расторгнуть вещество и плотское сие (то ли облаком следует его назвать, то ли покрывалом), соединиться с Богом…» и так далее.

Для чего же учитель называет плоть облаком и покрывалом? — Потому, что зная, что всякий человеческий ум прельщается и, удаляясь от движения согласно природе, совершает движение вокруг страсти, чувства и чувственного, не имея где бы еще ему двигаться когда погрешит в отношении движения естественно приводящего к Богу и распустит плоть в страсти и чувствах (ибо то и другое [т. е. страсть и чувство] относится к одушевленной плоти), он выразил это посредством облака и покрывала. Ибо облако — это помрачающая владычественное души плотская страсть; и покрывало — обман чувства, пригвождаемого к явлениям чувственных предметов и ограждаемого [ими] от перехода к умопостигаемым, и приемлющего от них забвение естественных благ, и все свое движение обращающего к чувственному, изобретая с помощью вышесказанного неподобающие гнев и похоти, и наслаждения.

Ибо всякое наслаждение запрещенным обыкновенно происходит при посредстве чувства от страсти к чему — либо непременно чувственному. Ибо ничто иное есть наслаждение, как вид чувства образуемый в чувствительной [силе души] чем — то чувственным, или образ (τρόπος) действия чувств, составляемый согласно бессловесному желанию. Ибо прилагаемое к чувству желание изменяется в наслаждение, придавая ему образ; и движимое желанием чувство совершает наслаждение, приемля себе в помощь чувственное. И святые, зная, что душа, противоестественно движимая при посредстве плоти к веществу, облекается перстным образом, тем скорее уразумели, как при посредстве души, естественно движущейся к Богу, и плоть должным образом усвоить Ему, упражнением в добродетелях по возможности украсив ее божественными явлениями.