– Ты должен был посоветоваться со мной, – упрямо сказал Шон. – Я не маленький ребенок, и мое мнение следовало учитывать. К тому же мне принадлежала половина дома.
Рассел впервые увидел ситуацию глазами младшего брата. Парень не только потерял родителей, он утратил все, что было знакомо ему с детства. Дом, соседей, друзей, родное окружение… Мучимый собственным горем, Рассел забрал у брата самое дорогое – привычную жизнь, предоставив взамен шаткое положение приживалки при вечно занятом полицейском.
– Может, ты и прав.
– Вот видишь! Ты сказал «может». Тебе и в голову не приходит, что я точно прав!
– Я наделал кучу ошибок, Шон. И думаю, наделаю еще больше.
Шон устало покачал головой совсем как взрослый:
– Это уж наверняка.
– Но мы остались вдвоем и должны как-то справляться. Я не смогу видеть ошибки, если ты на них не укажешь. – Рассел ждал с замиранием сердца. Он надеялся, что Шон протянет ему руку, доверится и поможет как-то наладить совместную жизнь, если поодиночке бороться с ситуацией не получается.
Парень долго молчал, буравя взглядом пол и постукивая ложечкой по стаканчику с пудингом. Легкая емкость могла перевернуться, но Рассел не посмел указать на это брату.
– То, что сказал мистер Генри… в общем, это правда. Я вступился за мальчишку, которого задирали козлы из старших классов.
Рассел кивнул, почему-то совершенно не усомнившись в словах брата:
– Я верю.
– Раз уж ты внезапно подобрел, может, помиришься с Лорел? Извинись, что вел себя как придурок. Я даже могу не путаться под ногами, пока ты будешь вымаливать прощение. – Шон сунул в рот ложку желтоватого пудинга, затем облизал губы. – Пожалуй, купи ей цветов или чего там полагается в таких случаях?
– Спасибо за совет, – сухо ответил Рассел. Шон усмехнулся:
– Тогда вот тебе еще один: женись на ней.
– Так, Купидон, умей вовремя остановиться. Зачем мне на ней жениться?
– Она умная, добрая и очень красивая. Разве ты сам не видишь? К тому же Лорел единственная женщина, которая способна терпеть твой несносный характер.
Рассел вдруг расхохотался. Возможно, братец был в чем-то прав.
– Знаешь, когда мне было семнадцать, мама призналась, что беременна. Помню, как странно я себя чувствовал. Знаешь, странная неловкость: что подумают люди, если мать решилась на второго ребенка в таком возрасте? А потом мама рассказала, что они с отцом ждали этой беременности целых пятнадцать лет. Ты был очень желанным ребенком.
– Правда? – недоверчиво спросил Шон, снова позабыв про пудинг.
Рассел пожал плечами, стараясь, чтобы тон был веселым и легкомысленным. Воспоминания давались нелегко.
– В общем, после этого признания я стал иначе смотреть на отношения родителей. Начал замечать, как они переглядываются со счастливыми улыбками, как нежно шепчутся на диване. Короче, я ждал появления младшего братишки не меньше, чем они сами. – Рассел помолчал и улыбнулся своим мыслям. – Как только ты родился, меня впустили в палату. Мама тихо плакала, а я еще подумал, что это совсем не удивительно. Ведь ты был таким уродливым.
Шон хмыкнул, хотя слушал, не отрывая от брата взгляда.
– Ты был красный, сморщенный, в какой-то слизи по всему телу. Волосы прилипли к голове, такие жиденькие, словно у старого деда.
– Бе-е!
– А глаза были такими водянистыми, – продолжал Рассел, уже увлекшись рассказом. – Но самой забавной была голова. Маленькая и сплющенная! Я только потом понял, что мама плачет от счастья, а поначалу очень испугался. Она смотрела на тебя с таким восторгом, что я навсегда запомнил выражение ее лица. Удивительное, словно у Девы Марии. – Расс помолчал. – За первый месяц жизни ты сильно изменился. Перестал быть уродливым, и я очень радовался.
Шон с досадой хлопнул рукой по столешнице:
– Жаль, я не могу рассказать подобную гадость и о тебе! – Рассел улыбнулся и вышел из кухни. Впервые он чувствовал надежду, что все наладится.
– Ты куда? – крикнул Шон.
– Пороюсь в кладовке. Где-то там лежат коробки с фотографиями. Думаю, я припомню еще кучу историй, если мы решим их посмотреть.
– Вот здорово!
Шон припустил за братом.
Джерри откинулся на спину и попытался восстановить дыхание. Он начинал подумывать, что несколько староват для столь энергичных физических упражнений. Кэтрин была способна довести его до сердечного приступа.
