— Хм-м-м, — пробормотал я. — Как по-твоему, он чего-нибудь боится?
— Джордж? — недоуменно переспросил он. — А чего именно?
— Да чего угодно.
— Когда я жил у него, он ровным счетом ничего не боялся.
— Но, может быть, его что-то беспокоило.
— Ни капли.
— Или раздражало?
Он пожал плечами.
— Только общение с женой.
— Ты давно гостил у него, когда это было?
— А… — Он прикинул и задумался. — После Рождества. Да… На второй неделе января. Обычно мы начинаем готовить материалы для иллюстрированных номеров за несколько месяцев.
— Не кажется ли тебе, — медленно и с откровенным разочарованием произнес я, — что он хочет любой ценой защитить Три-Нитро?
— Так вот что тебя волнует? — ухмыльнулся он. — Да плюнь ты, Сид. Смотри на вещи проще и не перегибай палку. Джордж огородил весь свой двор с конюшнями и превратил его в какую-то крепость. Поставил двойные ворота высотой в десять футов и с шипами наверху.
— Да, я видел, — кивнул я.
— Ну, тогда ты в курсе. — Он пожал плечами, словно это могло что-то объяснить.
Во всех барах Кемптона стояли телевизоры, чтобы основательно нагрузившиеся зрители могли следить за скачками, не вылезая из-за столов. Мы с Бобби Анвином принялись смотреть второй заезд. Лошадь, обошедшую других на шесть корпусов, тренировал Джордж Каспар. Он собственной персоной появился в баре, пока Бобби задумчиво разглядывал два дюйма пены на дне бутылки. За ним следовал представительный мужчина в пальто верблюжьего цвета. По его виду нетрудно было догадаться, что это счастливый владелец победившей лошади. Он самодовольно улыбался, с важным видом размахивая руками, и поглядывал по сторонам.
— Допивай бутылку, Бобби, — сказал я.
— А ты не хочешь немного напоследок?
— Она твоя.
Он не возражал. Выпил, закусил и со вкусом рыгнул.
— А сейчас я пойду, — произнес он. — Попробую написать об этих жеребятках в третьем заезде. Надеюсь, ты не проговоришься моему редактору, что я смотрел второй заезд в баре, а не то он меня сразу выгонит.
На самом деле этого Боб совершенно не боялся. Он наблюдал из бара за многими скачками.
— До встречи, Сид. Спасибо за угощение.
Он повернулся, кивнул и решительным шагом двинулся к выходу. По нему никак нельзя было сказать, что за полчаса он осушил чуть ли не целую бутылку. Несомненно, он умел вести себя да к тому же отличался завидным здоровьем. В общем, у него были просто феноменальные способности.
Я сунул журнал в карман пиджака и медленно побрел к выходу, размышляя о том, что мне наговорил Боб. Проходя мимо Джорджа Каспара, я сказал: «Чисто сработано», то есть отделался привычным в подобных случаях вежливым замечанием.
Он небрежно кивнул мне. На этом наше общение закончилось, и я направился к двери.
— Сид, — окликнул он меня.
Я обернулся.
— Я хочу познакомить тебя с Тревором Динсгейтом, — произнес он.
Я пожал руку новому знакомому, обратив внимание на его снежно-белые манжеты, золотые запонки, бледную, гладкую кожу, аккуратные ногти и золотое кольцо-печатку с ониксом на мизинце.
— Это ваша лошадь победила? — поинтересовался я. — Примите мои поздравления.
— Вы знаете, кто я такой?
— Тревор Динсгейт?
— Кроме этого.
Я впервые столкнулся с ним лицом к лицу. Сильных мира сего часто можно определить по их уклончивому, потупленному взгляду, в котором сквозит явное превосходство. Так было и с ним. К тому же темно-серые глаза, тщательно причесанные волосы и жесткие линии рта свидетельствовали о железной воле, натренированности и решимости.
— Ну, давай, Сид, — подбодрил меня Джордж. — Не стесняйся. Я говорил Тревору, что тебе все известно.
Я посмотрел на Динсгейта, но по уверенному выражению его лица судить о чем-либо определенном было трудно. Я ощутил лишь дразнящее ожидание. Я понимал, что многие считали мою новую профессию своеобразной игрой. В подобных ситуациях иногда приходилось рисковать.
— Вы букмекер? — осведомился я, а затем добавил: — «Билли Бонс»?
— Слышал? — радостно откликнулся Джордж. — Я же тебя предупреждал.
Тревор Динсгейт воспринял мой вопрос философски. Мне больше не хотелось допытываться. Я сознавал, что вряд ли он дружелюбно отреагирует на мои расспросы. Насколько я знал, его настоящая фамилия была Шуммук. Тревор Шуммук из Манчестера. Он родился в трущобах, выбился в люди благодаря природному уму, поменял фамилию, избавился от акцента и обзавелся нужными знакомыми и покровителями. Как сказал бы по этому поводу Бобби Анвин: а разве мы поступили бы иначе?
