Дюрыгину нравилась эта американская форма оценки качеств, выражавшаяся в словосочетании: сколько стоит этот человек?
Он любил повторять своей любовнице: «Я стою десять миллионов. Моя голова стоит ста их голов. Мои идеи на вес золота».
А теперь Дюрыгину перебежал дорогу Зарайский.
А сетка вещания ведь не резиновая.
Два одинаковых по формату лайвшоу на одном канале поместиться никак не могут.
Что у Зарайского есть?
Идея его шоу гораздо слабее, но у него есть Ирма Вальберс — незаходящая рейтинговая звезда.
А у Дюрыгина нет даже половины такой ведущей.
А есть только идея супершоу.
* * *
День начинался по давно заведенной Дюрыгиным канве, что в его понятии соответствовала красивой европейской жизни.
Дюрыгину вообще нравилось ощущать себя не каким-нибудь там рязанским азиатом, а самым что ни на есть заправским европеянином, который и зарплату в евро получает, и в отпуск на Мальдивы летает, чтобы там под парусом походить да виндсерфер с волны на волну покидать.
Дюрыгин встал, сходил в свой любимый сверкавший немецкой белизной и взлелеянный молдавскими рабочими санузел, включил радио «Эхо Москвы».
Не без самолюбивого удовольствия надел обтягивающие лосины до колена, модные спортивные тапки на шнуровке, наколенники с налокотниками, обтекаемый каплевидный шлем. Погляделся в зеркало — хорош ли собой?
Хорош!
На все сто процентов хорош!
Сволок вниз по лестнице свой американский алюминиево-титановый «лисапет», что за три тысячи евро купил себе на прошлый день рождения, оседлал его во дворе и сделал сперва круг по дворовой охраняемой консьержем парковке, дабы убедиться, что его, Дюрыгина, новенькая «Хонда CRV» стоит себе в полном порядке и ждет не дождется своего хозяина.
Приветливо поздоровался с парочкой соседей, чьих имен не знал, но чьи машины уважал за юный возраст, престижную дороговизну и ухоженность.
На втором круге нажал кнопку привешенной на шее инфракрасной «лентяйки» и выехал за открывшиеся ему ворота.
Зарулил в «карман», выдал по нему резкое ускорение до самого парка, где по тенистым аллейкам бегали — трясли грудками стройные студентки и куда стайками выводили погулять хозяйских пуделей и лабрадоров наемные выгульщики собак.
Собак-то как раз Дюрыгин и не любит.
Привяжется какая-нибудь дура, бежит, лает да все пытается зубами за шину или за педаль ухватить.
У Дюрыгина на раме для таких дур специально баллончик с перцовым газом всегда прицеплен. Пару раз он его даже в ход пускал.
Но только себе навредил, потому как хозяин ротвейлера — по роже явный мент — наорал на Дюрыгина и пообещал на следующем кругу его «догнать и хлебало ему набить».
Теперь Дюрыгин всегда сворачивает в соседнюю аллею, когда ротвейлера с толстомордым хозяином замечает.
Проносясь мимо трусящих по периметру парка длинноногих бегуниц, Дюрыгин выкидывал наверх руку и протяжно, на американский манер выкрикивал: «Хааай!»
И девочки тоже улыбались и радостно повизгивали: «Хай-хай!»
* * *
Приехал до дому.
Втащил велик на второй этаж.
Стянул с себя увлажнившуюся потом футболку.
Принял душ, побрился, надел свежую, приготовленную Людой сорочку.
В холодильнике йогурт и апельсиновый сок.
В шкафу быстрая овсяная каша, которую только надо лишь залить кипятком.
Поглядел машинально — что там показывают по телевизору?
Пощелкал туда-сюда.
Новости «евроньюс», индекс доуджонса, курс доллара, цена барреля нефти марки «брент». Неинтересно, но нужно.
Щелкнул на спутниковый канал — «дива футюра», девушка с бюстом снимает с себя трусики… Интересно, но не нужно!
На обоих мобильных — по два безответных вызова.
Поглядел.
На одном Людмила звонит спозаранку, на другом — Витя Бакланов и какой-то неопознанный абонент.
Людмиле он перезвонит потом из машины, когда встанет где-нибудь в пробке на Профсоюзном проспекте, Витю Бакланова наберет из офиса, а вот кто этот неопознанный? Может, это из канцелярии генерального?
Впрочем, что гадать. Перезвонят, если надо.
С Людмилой у Дюрыгина отношения просто образцово-классные.
Он целых полтора года выводил привередливую Людку в такой формат, чтобы ему — минимум ответственности и обязанностей, а от нее — максимум самоотдачи, верности и тепла.
