Удача сгоняет своих подружек в стайки.
А беды ходят косяками.
У Людмилы в последнее время все шло как-то наперекосяк.
То сын, несмотря на жару, болел сильнейшим ОРВИ, то в фитнес-салоне у нее деньги пропали, причем сумма немаленькая, то вот теперь авария приключилась.
Людмила то смеялась, то плакала в трубку.
– Валера, приезжай, я тут на «Текстильщиков». Машина разбита, эти ребята, которые в меня въехали, своих страховщиков вызвали, а у меня даже документа по КАСКО с собой, как назло, нет, не знаю кому и звонить…
Дюрыгин сперва дал отбой, а потом уже начал ругаться.
– Аура, дура, сколько раз ей говорил, что ездит неаккуратно! Всегда под мигающий зеленый, всегда шьет из ряда в ряд, всегда подрезает, вот и нарвалась!
Но надо было ехать выручать подругу. Вот главному — тому хорошо, у него в прошлом году жена в аварию попала, так он сам на разборку не поехал, у него на такой случай помощник по безопасности имеется.
А вот Дюрыгин еще до такого уровня не дорос.
– Ничего, вот шоу свое убойное запущу, тогда посмотрим, как карьера пойдет, — утешал себя Дюрыгин.
Но чтобы шоу запустилось, надо как минимум — найти ведущую.
* * *
Когда, вдоволь настоявшись в пробках, «Хонда» с Дюрыгиным доехала-таки до названного Людмилой перекрестка, ни ребят, что въехали в Людмилу, ни гаишников, ни аварийных страховых комиссаров уже не было.
Была только отодвинутая в сторону покореженная Людмилина «пежуха» да сама владелица в ней.
– Ну что? Где все? — спросил хмурый Дюрыгин, подойдя к обессиленной подруге.
– Ты чего так долго ехал?
– Так пробки же.
– Все равно долго.
– А где виновники? Где ГАИ?
– Уже разъехались. Протоколы составили и уехали. У меня еще и права забрали.
– А та машина?
– А там такой джип, ты бы его видал, на нем ни царапины.
– Понятно.
Дюрыгин, морщась, обозрел машину Людмилы.
Ехать на ней нельзя.
Смятое крыло прижало правое колесо, лишая его возможности функционировать.
– Ремонту тысяч на пять, — пробормотал Дюрыгин.
– Ты думаешь?
– Мне так кажется, хотя я расценок на «Пежо» точно не знаю.
– А сейчас-то что делать?
– Что делать? Звонить в эвакуатор, грузить и везти прямо на станцию.
– У меня вон их карточка есть, — сказала воспрянувшая Людмила, вынимая из сумочки визитку, — давай позвоним.
На станции ее долго соединяли с мастером, наконец, тот записал адрес и сказал, что эвакуатор приедет через час.
– Ну, что делать будем? — спросила Людмила.
– А пойдем вон в кафе посидим, что ли, подкрепимся, — Дюрыгин махнул в сторону вывески с веселым названием «Авария».
Заперли машины, пошли в «Аварию».
Внутри оказалось так себе, но выбирать не приходилось. Сели возле окна, чтобы наблюдать за перекрестком.
Заказали кофе и фруктовый салат для Людмилы и зеленый чай для Дюрыгина. Салат выглядел не очень аппетитно.
– Что-то официантка наша на тебя так странно смотрит, — заметила Люда.
– Правда? — удивился Дюрыгин и покрутил головой. — А я и внимания не обратил.
– Она кто? Знакомая твоя?
– Да по телевизору, наверное, видела, теперь пытается вспомнить, в какой программе.
Дюрыгин поглядел в сторону бара, где стояла теперь их официантка, прищурил дальнозоркий глаз. Хорошенькая…
– Впрочем, а где-то и я ее определенно видел, — равнодушно сказал он.
– Ну я же говорю, она любовница твоя, — хмыкнула Людмила, — поматросил девушку и бросил.
– Да ну тебя, — отмахнулся Дюрыгин. Через пять минут Людмиле стало плохо. В туалете ее вытошнило. Она сидела страшно бледная.
– Да у тебя сотрясение мозга, дорогуша, — определил Дюрыгин. — Тебе срочно «скорую» надо.
Оказалось, при ударе раскрывшаяся перед ней подушка сильно ударила ее.
– Такое впечатление, Валера, что мне подушкой этой все мозги вышибло, — шептала Людмила.
Вызвали «скорую».
Хорошенькая официантка предложила до приезда бригады положить Людмилу в комнате администратора и при этом все время исподволь поглядывала на Дюрыгина.
«Скорая» приехала одновременно с эвакуатором.
– Ты со мной в больницу не езжай, — прошептала Людмила, — ты машину отправь, я за машину беспокоюсь.
Вот глупая!
Уехала «скорая».
Эвакуаторщики тросом втащили на платформу битую «Пежо».
Дюрыгину вручили квитанцию, и вскоре на перекрестке он остался один.
