В несколько ловушек он совсем не положил приманки, только светящийся химический состав, следуя другой своей теории: свет был новшеством в мире постоянной ночи и некоторые животные могли быть привлечены им из любопытства.
Он надеялся поднять морских существ наверх живыми и сохранить их живыми в резервуаре холодной воды на судне. Примерно каждую неделю какой-нибудь ученый из аквариума приходил осмотреть улов и забирал с собой редких или неизвестных существ, чтобы изучить их в лаборатории во Флаттсе.
Дарлинг считал, что при перевозке и при пересадке в аквариум выживали двадцать процентов животных — не слишком много, возможно, но это был самый дешевый способ добывать новые виды.
И это оплачивало его счета за горючее, что действительно много значило в нынешние дни.
Дарлинг держал рычаг и поглядывал на трос. Трос был натянут, скрипел и отплевывался водой, но так и должно быть, ведь он выдерживает вес полумили каната, двадцати пяти фунтов свинца, ловушек, кабелей и приманок.
Вип уперся ногой в фальшборт, чтобы иметь опору — судно переваливалось на волнах, — и посмотрел за борт, вниз, в голубой мрак, надеясь увидеть там какую-нибудь крупную рыбу, проплывающую мимо.
«Черта с два, — подумал он. — Если таковые еще и остались в море, они давным-давно ушли от Бермуд».
— Что-то не так, — заметил Майк. Его рука лежала на тросе, а пальцы определяли натяжение.
— Что?
— Он дергается. Попробуй.
Майк передал трос Дарлингу, а сам отошел назад, чтобы взять у хозяина судна рычаг лебедки.
Дарлинг потрогал трос. Тот беспорядочно дрожал. Какой-то глухой звук, как перебои в моторе.
Трос был размечен на секции по сто морских саженей каждая, и, когда прошла третья отметка, Дарлинг поднял руку, давая знак Майку замедлить вращение лебедки, и склонился за борт, чтобы осмотреть первую показавшуюся ловушку. Вокруг троса она забилась водорослями, и ему хотелось вычистить ее, прежде чем она стукнется о борт. Некоторые крошечные жители бездны были такими хрупкими, что малейшая травма могла убить их.
Вип увидел мерцание первого шарнира из нержавеющей стали, поддерживающего отрезок кабеля, увидел сам кабель, а потом... ничего.
Ловушка исчезла.
Невероятно. Единственное животное, достаточно крупное, чтобы захватить ее, — это акула, но в ловушке не было ничего, что могло бы заинтересовать акулу. И если бы даже одна из них набросилась на ловушку, она заглотила бы все приспособление, трос и все остальное. Но акулы не в состоянии перекусить кабель.
Дарлинг дал возможность лебедке подтянуть кабель повыше, отцепил его с троса и осмотрел конец. Затем передал его Майку.
— Разорвался? — спросил напарник.
— Нет. Если бы он лопнул, то концы разлохматились бы, как волосы на голове, когда сунешь палец в электророзетку. Посмотри, эти плети лежат так же плотно, как лежали на фабрике.
— Значит?..
Дарлинг поднес кабель поближе к глазам. Металл был срезан, срезан чисто, будто скальпелем. На кабеле не было никаких следов того, что его глодали или трепали зубами.
— Прокушен, — ответил Вип. — Прокушен прямо насквозь.
— Прокушен?
Дарлинг осмотрел воду.
— Господи, какая же тварь может иметь такой рот, что прокусывает насквозь сорок восемь оплеток нержавеющей стали?!
Майк ничего не говорил. Дарлинг жестом велел ему снова включить лебедку, и через несколько минут поднялся второй кабель.
— И эта исчезла, — проговорил Вип, потому что вторая ловушка тоже пропала и кабель снова был прокушен насквозь.
— И эта, — повторил он, когда появился следующий кабель, и следующий, и следующий. Все ловушки исчезли.
Теперь Дарлинг увидел поднимающиеся грузила, но и с ними было что-то странное, поэтому он попросил Майка остановить лебедку и подтянул остаток троса вручную.
— Господи боже, — проговорил Дарлинг. — Только посмотри.
Одна из ловушек была закручена вокруг грузил, вдавлена в них так сильно, как будто вся масса была сплавлена в плавильной печи.
Они вытянули исковерканную массу и положили ее на палубу: это была мешанина из укрепленного сталью троса, проволоки и свинца.
Долгое время Майк пристально разглядывал снасть, а потом сказал:
— Господи, Вип, что за сволочь сделала это?
