- Если бы мне была нужна убедительная причина, вот одна из них, сказал Линах, кивнув в сторону маньяка.
Семф опустил анализатор в янтарную субстанцию, вытащил его и быстро прочитал показания прибора.
- Если бы тебе было нужно серьезное предупреждение, - тихо проговорил Семф, - вот оно.
- Наука склоняется перед волей масс, - ответил Линах.
- Мне совсем не хочется в это верить, - поспешно сказал Семф, в голосе которого прозвучало что-то, чему невозможно было подыскать название, но это нечто немного смягчило грубость его слов.
- Я намерен об этом позаботиться, Семф, поверь мне. Я собираюсь вынудить Совет принять закон.
- Линах, сколько мы уже знаем друг друга?
- Со времени твоего третьего воплощения. У меня оно было вторым.
- Да, похоже, так. Я когда-нибудь лгал, просил сделать что-нибудь, что может причинить тебе вред?
- Нет, не помню такого.
- Так почему же ты не хочешь прислушаться ко мне на этот раз?
- Я считаю, что ты не прав. Я не фанатик, Семф, и политика меня совершенно не волнует. Только у меня такое чувство, что другого шанса нам больше никогда не представится.
- Но ведь это будет катастрофой для всех, повсюду - одному только Богу известно, сколько параллаксов она охватит. Мы очистим наше гнездо за счет всех других гнезд, когда-либо существовавших на свете.
Линах беспомощно развел руки в стороны:
- Выживание.
Семф медленно покачал головой, и на его лице появилась усталость.
- Жаль, что я не могу спустить в канализацию и это тоже.
- А ты не можешь?
- Могу спустить что угодно, - пожав плечами, ответил изобретатель очистки. - Но оставшееся у нас будет совершенно бесполезным.
Оттенок янтарной субстанции изменился. Где-то в самом ее центре засияло ярко-синее пятно.
- Пациент готов, - сказал Семф. - Линах, пожалуйста. Ты уверен, что это принесет пользу? Давай отложим процесс до следующей сессии. Совету
нет никакой необходимости делать это сейчас. Я проведу еще несколько тестов, проверю, когда появились эти отходы, какой от них может быть вред. Позволь мне подготовить парочку новых докладов.
Линах твердо стоял на своем. Он покачал головой:
- Могу я понаблюдать за процессом вместе с тобой?
Семф тяжело вздохнул; он проиграл и знал это.
- Хорошо.
Субстанция, в которую был погружен безмолвный пленник, начала подниматься. Добралась до уровня, где находились оба посетителя, а потом медленно заскользила по воздуху, между ними. Они поплыли вслед за драконом с семью собачьими головами, заключенным в янтарную темницу; казалось, Семф хочет сказать что-то еще. Но говорить-то было уже нечего.
Янтарная колыбель, в которой, словно куколка бабочки, дремал маньяк, затрепетала и исчезла, а посетители утратили реальность, перестали существовать. Потом все снова появились в очистном помещении. Залитая сиянием прожекторов сцена была пуста. Янтарная колыбель бесшумно вернулась на свое место, субстанция испарилась, пропала - на свет явился дракон.
Маньяк отчаянно силился пошевелиться, приподнять свое тело. Семь голов бессмысленно дергались в разные стороны. Ярость, бушевавшая в его сердце, победила депрессанты; злоба, ненависть, бешенство охватили чудовище. Но он не мог пошевелиться. Дракон был способен только на то, чтобы сохранять свой образ.
Семф повернул браслет на левом запястье, и тот засиял изнутри глубоким золотистым светом. В помещение ворвался шум воздуха, заполняющего вакуум. Теперь освещенную прожекторами сцену пронзили серебристые лучи, которые, казалось, рождались из ничего, исходили из какого-то никому не известного источника. Дракона омыл этот серебряный свет, собачьи пасти разверзлись всего на одно короткое мгновение, открыв ряды острых, точно бритвы, зубов. А потом тяжелые веки прикрыли глаза.
Боль, пульсировавшая в семи головах, была чудовищной. Словно миллионы голодных ртов впились в мозг. Его сдавливали, тянули в разные стороны, мяли, а потом очищали.
Семф и Линах отвернулись от пульсирующего тела дракона и посмотрели на дренажный резервуар у противоположной стены. Прямо у них на глазах он начал медленно наполняться - почти бесцветным, клубящимся дымным туманом, который тут и там пронизывали яркие вспышки.
