– Ладно. Для меня это улучшает секс, но – ладно.
– Мне противно, что ты можешь так вторгаться в других.
– Флер, позволь тебе напомнить, что я не читал твои мысли. Я ощутил твое сопротивление и ушел. Я очень воспитанный человек, не говоря уже о том, что я обаятельный, красивый и остроумный… – Ее мрачное лицо не стало светлее, и он смущенно замолчал. Взяв с тумбочки фляжку, он сделал глоток. – Твоя мать так мечтала о твоем будущем. Что у тебя будет муж, дети, счастье.
– Я не хочу о ней говорить.
– Почему?
– Это давняя история. – Она скользнула в постель и потянулась к его члену. – Я хочу, чтобы ты был в постели со мной, а не с ней.
Спектор распустил ремень на одну дырку. Он взял салат и тушеную ягнятину. Тони назвал ее «Спеццатино де монтоне» и попробовал кусочек, проверяя, соблюдено ли качество. Сам Тони взял курицу с миндалем, а в качестве гарнира – рис со сливочным маслом. Они разделили на двоих десерт – штрудель с заварным кремом – и Спектор почувствовал, что больше в него не влезет. Он не привык к такому количеству еды, и сейчас ему казалось, что она забила ему желудок и пищевод до самого горла.
Тони вздохнул:
– А я тебе говорил!
– В полном соответствии с рекламой.
Спектор допил вино, остававшееся у него в бокале.
– Нас так заняла еда, что я даже не успел спросить, что именно ты лоббируешь.
Спектор напрягся. До этого момента они говорили о прежних соседях, девочках, баскетболе и о том, что с кем случилось. В школьные годы Тони был его единственным настоящим другом. Нет, Спектора не ненавидели – его просто не замечали. А вот Тони был само обаяние. Их дружба выглядела странной, но все равно была тесной. Вопрос Тони напомнил ему о том, что он приехал убивать Хартманна. Этот факт обойти было невозможно.
– Давай скажем так: мои наниматели не разделают всех позиций сенатора.
Спектору не хотелось лгать, но и правду говорить он не имел ни малейшего желания. Лучше найти некий компромисс.
Тони кивнул и подобрал вилкой последние крошки штруделя.
– Не хочешь говорить – не надо. Ты как относишься к жертвам дикой карты? Я имею в виду твое личное отношение.
– Это крупная невезуха. – Спектор это знал лучше всех, поскольку вытянул пиковую королеву. Вот только Тахион имел глупость вернуть его обратно. – Но в жизни многим не везет. Просто некоторым приходится похуже, чем другим.
– Но разве ты не считаешь, что джокерам приходится туго?
Тони пристально смотрел на Спектора. Почему-то ему это было важно. И причина была отнюдь не в политических взглядах.
– Конечно. Но что вы будете насчет этого делать?
Спектор взял бутылку «Пино Неро» и налил себе еще бокал.
– Добьемся, чтобы их права соблюдались так же, как права любых других граждан Америки. Именно этого я добиваюсь. И поэтому работаю с Хартманном. – Тони немного помолчал. – Не слишком сложное требование, так?
Спектор покачал головой:
– Не так. Я много общался с джокерами. С ними все иначе. Черные, итальянцы, любые другие группы – они все равно выглядят как люди. Хоть джокеры сами ни в чем не виноваты, но многие выглядят так, будто им место в зоопарке. Большинство людей реагируют не мозгами, а чисто рефлекторно.
Спектор это прекрасно знал: он всегда полагался на свои инстинкты. Если бы он сам не подхватил вирус, то, наверное, ненавидел бы джокеров точно так же, как все остальные.
Тони швырнул салфетку на стол и махнул официанту, требуя счет.
– У тебя есть время немного со мной прокатиться?
– Конечно, – ответил Спектор, осушая бокал. – Что ты задумал?
– Просто навестить кое-каких друзей. Хороших друзей. Мне бы хотелось, чтобы ты с ними познакомился.
Тони снова улыбнулся. Спектор не мог отказаться.
– Может, после ты представишь меня своему боссу? Мне бы хотелось с ним познакомиться.
Спектора подташнивало – и дело было не только в переполненном желудке.
– Может, потом как раз и получится, – сказал Тони. – Но все в свое время.
«Точно, – мысленно согласился Спектор, – все в свое время».
Все его прежние умения вернулись. Звезды ему поистине благоволят. Тахион с ухмылкой посмотрел на свой член, агрессивно торчащий из медных волос. Смеясь, он устроился у нее между ног, покусывая ляжки, полизывая и дразня. Оставалось только одно: полностью соединиться с нею. Соединиться с ее разумом. Он решил, что сделает это в момент их общего оргазма. Это поможет ему окончательно забыть ужасающую Рулетку. Скользнув вверх по ее телу, он забрал губами один темный сосок. Вошел в нее.
