Тиррен уверял, что мы первые сиканы, которые отважились выйти к чужакам всей семьей. Ксенодот шумно восхищался подарками, которые я предназначал великому царю персов. Переночевав в лагере у костра, мы отправились в Панорм. Шли мы медленно, ибо путь оказался нелегким; кроме того, тиррен выменял много товаров, так что ослам приходилось тяжко. Мне даже пришлось помогать купцу и его людям, пока мы шли через лес. Арсиноя не очень устала в дороге, хотя ей и пришлось идти пешком, Анна же несла только Мисме — на руках или, как сиканы, на спине.
В Панорме мы сразу же привлекли внимание многочисленных зевак, которые окружили нас и принялись на разных языках гадать, кто мы такие. Скользнув по ним равнодушными взглядами, мы направились прямиком в порт, где стоял корабль тиррена. Это было большое тихоходное судно, только до половины перекрытое палубой, и я не представлял себе, как оно поплывет в открытом море, нагруженное всяческими товарами.
Карфагенские таможенники в Панорме при виде тиррена широко улыбались и жестами выражали свое восхищение его успешной торговлей. К Ксенодоту они отнеслись с большим уважением. А на меня, чье лицо закрывала рогатая маска, и на Арсиною они взглянули лишь издалека и мельком. Они не стали подходить к нам, и я слышал, как один из них радовался, что такие важные сиканы отправляются в путешествие, желая выучить языки и познакомиться с обычаями цивилизованного мира. Это послужит развитию торговли, а значит, мощь Карфагена будет крепнуть.
Я твердо решил не вступать в беседу с карфагенянами, полагая, что будет лучше, если они не узнают, что я, сикан, говорю на их языке. Арсиноя тоже сдерживалась и молчала, однако хватило ее ненадолго: стоило нам оказаться в доме, который Совет Панорма сдавал внаем чужеземцам и где рабы и свита Ксенодота встретили нас со всевозможными почестями, как Арсиноя сорвала с головы накидку, топнула ногой и крикнула:
— Хватит с меня морских путешествий, Турмс! Ноги моей не будет на этом вонючем тирренском корабле. Но я боюсь не за себя, а за Мисме. Так ответь же мне, Турмс, ответь именем богини, зачем нам ехать в Рим, если твой друг Ксенодот готов проторить тебе дорогу в Сузы и благодаря своим связям обеспечить там тебе будущее как посланника сиканов при дворе великого царя?
Ксенодот, вернувшись из диких лесов к своей свите, изменился до неузнаваемости. Он гордо вскинул голову, погладил кудрявую бороду, хитро посмотрел на нас и примирительно сказал:
— Давайте не будем ссориться, едва переступив порог. Сначала надо совершить омовение, натереться благовониями, приказать рабам размять наши тела и изгнать из них усталость, хорошенько поесть и выпить вина, просветляющего разум. А потом мы посоветуемся с тобой, Турмс, чье имя я узнал недавно и поэтому произношу с трудом. Теперь, когда я посвящен кое во что, я могу с уверенностью сказать, что твоя жена умнее тебя. И Ксенодот улыбнулся мне.
Я догадался, что он сговорился с Арсиноей получить мое согласие сопровождать Ксенодота и Скита в Ионию, а оттуда к великому царю в Сузы. Я подозревал также, что Арсиноя, сама того не желая, рассказала Ксенодоту обо мне нечто такое, что знать ему было вовсе не обязательно. Вот чем объяснялась ирония в его голосе, когда он произносил мое имя.
Но годы, проведенные у сиканов, научили меня сдержанности, поэтому я промолчал и спокойно последовал за Ксенодотом в баню. Арсиноя тоже пошла за нами, так как не хотела оставлять нас один на один.
Мы замечательно искупались; горячая вода и хорошие притирания благотворно подействовали на нас, освежили после дальней дороги и подняли всем настроение. Я заметил, что Ксенодот больше смотрел на меня, чем на Арсиною. Красотой моей жены он восхищался только из вежливости, говоря, что трудно представить, что она мать двоих детей и что не так уж много женщин при дворе великого царя могли бы сравниться с ней красотой.
— Когда я смотрю на тебя, — льстиво сказал он Арсиное, — я жалею, что боги сделали меня не таким, как прочие мужчины. Турмс, должно быть, счастлив иметь женой столь несравненную красавицу, и чем больше я наблюдаю за вами обоими, тем труднее мне поверить, что вы по происхождению сиканы и принадлежите к темнокожему и кривоногому племени.
