В канун Дня благодарения по дороге в Логанский аэропорт мне удается слегка унять мою ярость. Сейчас, когда поток пассажиров увеличился многократно, аэропорт больше всего напоминает переполненный зверинец. Все стремятся домой, все разлетаются по домам.
Сегодня мне надо выудить из толпы, снующей по Логанскому аэропорту, четверых моих родственников – сестру, зятя и парочку их дочерей. Они проведут у меня сегодняшний вечер, а на выходные останутся у мамы.
Джилл на два года старше меня. Она вышла замуж за настоящего земельного магната и живет теперь в Сан-Диего в Калифорнии. Моя ярость вызвана не ее сегодняшним прилетом. Я с нетерпением жду встречи с ней и ее детьми. Ее мужа я считаю слегка занудным, но довольно привлекательным.
А заставил меня так раскипятиться мой драгоценный Дэвид. Он прилетал всего на час раньше Джилл, но заявил, что должен немедленно ехать в свой офис. Разве не досадно, что мне сейчас приходится тащиться в пробках в аэропорт, когда он уже там. Тормознув, чтобы не врезаться в какое-то такси, которое в свою очередь резко тормозит, чтобы избежать столкновения с другой машиной, я представляю, как он сидит в своем уютном кабинете. И это бесит меня еще больше.
Мы разговаривали с ним вчера вечером, и он заявил, что слишком занят и не может дождаться их. Я пожирала глазами телефон, представляя, как он возлежит на кровати в номере отеля, поглядывая на стоящую в углу сумку с клюшками для гольфа и дожидаясь прихода горничной или официанта. Может, сцена выглядела несколько иначе, но держу пари, что я близка к истине, поскольку Дэвид крайне серьезно относится к своему личному комфорту.
Мне хотелось накричать на него. Но я спокойно сказала:
– Они прилетают всего на час позже. Их самолет приземлится к тому времени, когда ты получишь свой багаж.
– Но им тоже придется ждать выдачи багажа.
– Дэвид, пожалуйста.
Он вздохнул и сказал:
– Лиз, меня не было на работе больше недели. Впереди праздник и выходные. Мне необходимо уладить кое-какие дела.
– Но разве не бессмысленно нам обоим тратить время на дорогу? Ты же знаешь, какие там пробки.
– Джилл – твоя сестра, а не моя. Мне надо быть на работе.
– Все понятно. Счастливо тебе долететь. Я полнейшая размазня, но если его самолет попадет в аварию, а я послала бы его на прощание куда подальше, то я бы страдала от чувства вины всю оставшуюся жизнь. И только позже, приплясывая в душе, я вспомнила, что аналогичная история случилась в прошлом году, когда прилетал его брат.
Заметив, что движение транспорта прекратилось, я вставила в магнитолу одну из кассет Кристин Лавин. Мне хочется послушать ее мстительную песню. Наш с ней дуэт слегка улучшил мое настроение. Я пою об оторванных конечностях, о падающих с мостов автобусах и о прочих несчастьях, которые хотела бы навлечь на голову моего супруга. Я завидую способности Лавин свободно говорить о своих чувствах. Мы слегка продвигаемся вперед, и у меня мелькает мысль, что, возможно, она тоже не всегда могла выплеснуть свой гнев. И сумела выразить его, лишь начав писать песни.
В зале аэропорта я толкаюсь в толпе народа, пока перед моим носом не возникает металлоискатель с надписью: «Для прохода в следующий зал предъявите билет». Все встречающие тянут шеи и встают на цыпочки, высматривая нужных пассажиров, а высмотрев их, призывно машут руками.
Табло прибытия информирует, что самолет моей сестры опаздывает на тридцать минут, и это не удивительно. Логанский аэропорт печально знаменит опозданием самолетов. Дэвид пришел бы в ярость, если бы ему пришлось ждать лишних полчаса.
Подойдя к продуктовой тележке под тентом с красными, белыми и синими полосами, рекламирующей «Au Bon Pain»,
