Туманное Звено. Стихотворения - страница 14
Как бы там ни было, но Гингер (одновременно с Г.Адамовичем и А.Бахрахом) приходит работать в "Русские новости" (А.Ф.Ступницкого), газету не то что бы просоветскую, но с оглядкой на СССР. Желанным гостем в доме становится Адамович, уже написавший скандально известную "L'Autre Patrie", среды у Гингеров знамениты спорами вокруг литературы, доходящей из России, а упоминания о дружбе с Румановыми можно найти у Берберовой и Одоевцевой: не слухи, все так и было...
Но окололитературная жизнь вовсе не отразилась на поэзии Анны Присмановой. С малым перерывом после "Близнецов" она выпускает новую книгу стихов - "Соль" (1949), может быть лучшую свою книгу. "Анна Присманова, один из наиболее самостоятельных и продуктивных наших поэтов... при ее склонности к семантическим перестановкам и к своего рода игре значениями слов, трудно заранее установить, что хотела она сказать столь целомудренным заглавием? Определяет ли она новую свою книгу, как "соль" своего творчества, подобно тому как Валерий Брюсов озаглавил один из своих сборников "Chef d'oevre", или эта "соль" - соль ее слез, "соль ее сердечных сил"? Толкований и расшифровок, впрочем, возможно здесь великое множество", - так отозвался на выход книги Александр Бахрах [86].
С годами Присманова уже преодолевает свойственный ей ранее эгоцентризм. В книге "Соль" она старается говорить за "жен косноязычных", за тех, "в ком мысли маленького роста". Не то что бы она вовсе сошла на землю, но она очень старается:
("Голод")
И раньше одним из творческих стимулов Присмановой была способность к состраданию. Одно из "тайных", "неповернутых ко всем лиц" Присмановой полное сострадания лицо. А "тайная" тема ее новой книги отнюдь не нова: мучительное, болезненное преодоление разъединенности (рассеяния?):
("Голод")
О том же и удивительное стихотворение "Сестры" - монументальный диптих, построенный на якобы библейском сюжете о Марфе и Марии. На самом деле "Мария и Марфа не сестры, это единая человеческая душа, расщепленная жизнью и все же неделимая", - как верно заметила Таубер [87].
"Соль" - книга несомненно более эмоциональная, чем предыдущие, хотя и здесь во всем есть присущий Присмановой аскетизм. Она не на миг не забывает, что "тайные страницы дневника" поэт пишет, как правило, "для печати". Присманова преодолевает искус смешать два плана - жизненный и поэтический хотя и признается, что "настоящая пронзает боль и вымышленную любовь поэта". "Теперь сквозь свою органическую витиеватость, которую иной раз можно было при беглом и недостаточно внимательном ознакомлении с ее творчеством принять за позу, и несмотря на свою рассудочность - ей удалось передать свои чувства или, вернее, она не захотела их скрыть" (Бахрах) [88].
Из стихов ее ушла натужность, "витиеватость" стала действительно "органической", и Присманова нередко теперь договаривается до простоты, какую раньше себе не позволяла, таким языком написана вся маленькая поэма "Чай":
К сожалению, после книги "Соль" более сборников стихов Анны Присмановой не появилось. Последние годы жизни она серьезно болела, была "совсем как тень, перышко или воздух", - по свидетельству Адамовича [89]. И, в то же время, поглощена лирической повестью "Вера", поэмой о революционерке Вере Фигнер. О том, зачем она писала эту поэму, толковали даже на вечере ее памяти. Казалось, что такое сочинение - явление одного порядка со взятыми советскими паспортами. Условием возвращения на родину поэтессы Марии Веги, например, были две поэмы о Ленине, так почему бы не предположить, что Присманова хотела-таки вернуться? Если даже и так, немыслимо выкинуть из поэтического копуса Присмановой ее "настойчивую" попытку рассказать про "исторические вещи". Тем более, что на поверку исторического в поэме совсем немного. Остается только развести руками и согласиться с автором, прочтя чистосердечный эпилог поэмы:
