А журналисты дадут фору работникам похоронного бюро: они прикинут вам длину тела с одного взгляда. И, увидев, как выносят мешки, все поняли, что тела изрезаны на куски.
— Твою мать! — выдохнул хор репортеров.
Пока новой порцией скотча увеличивали периметр безопасности, фотографы без устали щелкали, запечатлевая первый вынос. Маленькая стая самопроизвольно разделилась надвое, как раковая клетка: одни обстреливали объективами грузовичок, завывая: «Посмотрите сюда!» — чтобы привлечь взгляд погребальных носильщиков и заставить их на секунду приостановиться, другие же вцепились в свои мобильники, призывая подмогу.
— И впрямь, твою мать! — согласился Камиль.
До чего непрофессионально… В свою очередь он достал мобильник и сделал неизбежные звонки, которые подтверждали, что он вступил в глаз бури.
Отдел идентификации хорошо поработал. Два окна приоткрыты, чтобы создать сквозняк, и утренние запахи достаточно выветрились, чтобы можно было наконец обойтись без носовых платков и хирургических масок.
На этой стадии местá преступлений иногда становятся еще более мрачными, чем в присутствии трупов, потому что начинает казаться, что, заставив их исчезнуть, смерть нанесла второй удар.
Здесь же было еще хуже. В квартире остались только лаборанты со своими фотоаппаратами, электронными рулетками, щипчиками, пузырьками, пластиковыми пакетиками, индикаторными составами, и теперь тел вроде бы никогда и не существовало, словно смерть отказала им в последнем знаке уважения — воплотиться в нечто, бывшее когда-то живым. Перевозчики собрали и увезли куски пальцев, гóловы, распоротые животы. Остались только следы крови и дерьма, и квартира, избавившись от голого ужаса, приобретала совсем иной вид. И даже, на взгляд Камиля, вид чертовски странный. Луи осторожно поглядывал на шефа, у которого на лице появилось такое выражение, словно он, хмуря лоб и сдвинув брови, решает кроссворд. Луи прошел вглубь комнаты, до консоли с телевизором и телефоном, Камиль осмотрел спальню. Они слонялись по дому, как два посетителя в музее, с любопытством открывая то тут, то там новую деталь, раньше ими не замеченную. Чуть позже они столкнулись в ванной комнате, оба по-прежнему в задумчивости. Теперь Луи отправился в спальню, а Камиль глядел в окно, пока специалисты отдела идентификации выключали прожектора, сворачивали пластик и провода, один за другим закрывали кейсы и ящики. Пока он бродил из комнаты в комнату, Луи, мысль которого заработала активнее при виде озадаченного Камиля, старался выжать из своих нейронов все возможное. И мало-помалу он становился еще более серьезным, чем обычно, словно пытался в уме перемножить восьмизначные цифры.
Он присоединился к Камилю в гостиной. На полу лежал открытый чемодан, обнаруженный в стенном шкафу (бежевая кожа, отличное качество, изнутри укреплен металлическими уголками, как специальные кофры). Техники еще не успели увезти его. В чемодане лежали костюм, рожок для обуви, электробритва, бумажник, спортивные часы и портативный ксерокс.
Один из техников, выходивший на несколько минут, вернулся и объявил Камилю:
— Тяжелый денек, Камиль, телевидение прибыло… — Потом, глянув на тянущиеся через всю комнату широкие кровавые полосы, добавил: — С этим делом ты долго будешь торчать на экране во всех вечерних новостях.
— Чистое преднамеренное убийство, — заметил Луи.
— А мне кажется, тут все еще сложнее. Короче, что-то здесь не сходится.
— Не сходится?
— Нет, не сходится, — сказал Камиль. — Все, что здесь находится, практически новое. Диван, кровать, ковры — все. Мне слабо верится, что кто-то пойдет на такие траты с единственной целью снять порнофильм. Для этого используют подержанную мебель. Или снимают меблированную квартиру. Кстати, обычно даже не арендуют. Используют то, что можно найти даром.
— Может, снафф?[6] — предположил Луи.
Молодой человек имел в виду один из тех порнографических фильмов, где в конце реально убивают. Женщин, разумеется.
— Я уже об этом думал. Да, возможно…
Но оба знали, что волна такого рода продукции уже спала. Первые снаффы, снятые в восточных странах, появились больше десяти лет назад. Умелая и дорогостоящая постановка, представшая их глазам, плохо соответствовала этой гипотезе.
