— Надоели вы мне, ваше преосвященство, до чертиков надоели. И вы, и ваш Румата — оба. Но Румата хоть человеком бывает…
— Любопытно, любопытно, продолжайте, мой друг.
— Да уж молчать не буду. Комедиантки, видите ли, ему не понравились, а сами хуже их в тысячу раз. Те лишь на сцене лицедействуют, а вы, ваше преосвященство, — везде. Нацепили на себя маску и отсиживаетесь за ней в безопасности, чтобы, не дай бог, вас ничто не задело.
— Друг мой, о какой маске вы говорите?
Задав вопрос, дон Рэба впился взглядом в лицо помощника.
— О какой маске я говорю?
— Именно.
— О незримой, разумеется, о маске символической. Так сказать описанной способом поэтическим.
— Ах вот как!
— Исключительно.
— Тогда, может быть, мы все-таки вернемся к нашим делам?
— Опять дела. Скучный вы человек, ваше преосвященство, скучный и неинтересный. Когда же вы жить собираетесь? На каком свете? Ну кому эти девки мешали? Сейчас таких смышленых иобразованных только в тюрьме и сыщешь. Да плевать я хотел на ваши дела! Уж как-нибудь сами, без моей помощи сдохнете — мир не без добрых людей…
Дон Рэба с ненавистью посмотрел на помощника: опухшее лицо с глазами навыкат — наглая рожа возомнившего себя незаменимым лакея, бесстыжего лакея, разгорячившегося от вина и обманутой похоти. А уж как хотелось заехать кулаком в сию бесстыжую физию — словами не передать.
— Вы все сказали, мой юный друг? Тогда позвольте и мне изложить свои доводы. Прежде всего подумайте о том, что после смерти дона Рэбы остается без присмотра целое королевство, и именно мне решать, кому оно достанется в управление. Достанется же королевство исключительно человеку, не пожалевшему усилий для моих поручений и рьяно их исполняющему. Поэтому я снова спрашиваю: вы все сказали, мой юный друг? И вы по-прежнему, даже после моих разумных доводов, настаиваете на сказанном?
— Я?
— Именно вы, бесценнейший.
Незаметно Рэба сжал кулак за спиной и стал понемногу отводить руку. Рика с глупой ухмылкой посмотрел в небеса, словно ища там ответа. Кулак налился свинцом, и вдруг, в самый последний момент Весельчак стал по стойке «смирно», разве что каблуками не щелкнул.
— Ха! Да я ничего не говорил и немедленно готов выполнить любое поручение вашего преосвященства.
Епископ аж зубами заскрипел, разжал окостеневшие пальцы. И на этот раз ему не пришлось расквасить конопатый нос, зато теперь он мог наконец добраться до заветного этажа Веселой Башни. Он задрал голову к небесам, к стрельчатым окнам в вышине.
— Успеете, ваше преосвященство, — это Рика оскалился своей дерзкой двусмысленной усмешкой, — лучше разберитесь с тем, что творится в ваших покоях.
Бровь епископа выгнулась скобкой.
— Говорят, наш бравый капитан стражи сейчас рыщет тамв поисках мифического Багрового зала. И чего ему только в голову не взбредет.
Почти до самого дворца епископ гадал, каким это образом ему удалось пронять Рику разумными доводами? Железным ломиком по ребрам и то не всегда удавалось угомонить облазу. Но откуда капитан выведал о Багровом зале?
Просветил епископа мясник. Обыкновенный мясник, которого он увидел по дороге: необъятноебрюхо, волосатые ручищи — ухая, он разделывал тушу. Обычный рубщик мяса, таких Арканар насчитывал сотни, зато кот у мясника был один на тысячу. Рыжий, громадный, с веселым, дерзким взглядом, кот спокойно ждал момента, когда можно будет стащить лакомый кусок. И только до епископа дошло, у кого он совсем недавно видел такой взгляд, как он вмиг развернулся и пошел, помчался назад, к Веселой Башне. Епископ все понял. Он только не понял, как и на этот раз поверил Весельчаку. О том же, что может случиться, если Рыжий первым доберется до сундука, ему не хотелось и думать.
На лестничной площадке башни, у большой круглой амбразуры стоял чернявый лакей. При виде епископа он деланно зевнул.
— Что ты тут делаешь?
— Чего? А-а, хозяина жду.
— А что тут делает твой хозяин?
— Вестимо что, занят государственным делом.
Слуга скосил взгляд, но совсем не вверх, где была тайная зала Рэбы, а почти незаметно — в сторону амбразуры. Этой ошибки для Рэбы было вполне достаточно.
— Государственным делом, говоришь?
