Трудно быть оракулом - страница 3

Шрифт
Интервал

стр.

5а. Восхищение грандиозным — вещь, конечно, естественная, но иррациональная. Лозунг противников гигантомании «small is beautifub) (малое — это прекрасно) ничуть не хуже.

Но мало высказать мысль, надо убедить читателя, что она покоится на некоем научном основании или, по крайней мере, что высказывающий ее автор опирается на какой-то метод. Тогда и мысль покажется читателю вполне убедительной.

Многие возражения противников безграничной экспансии в космос отпадают, если воспользоваться приемом «перевернутого бинокля»: выбрать такой временной масштаб, в котором каждое препятствие выглядит до смешного ничтожным. В чистом виде этот прием использует А. Азимов, когда в своем «Репортаже из XXI века» упоминает вскользь о некоторых затруднениях с энергией, которые сто лет назад, в 70-х гг. XX века, кому-то казались серьезными. А. Берри применяет этот прием еще смелее: он пишет, что пока Солнце находится на главной последовательности диаграммы Ресселла, то есть его звездная эволюция идет по определенному закону, человечеству «ничего особенно ужасного» не угрожает. Вот если Солнце превратится в сверхновую — другое дело.

Второй прием — показать на исторических примерах, что до сих пор все, что людям удавалось нарисовать в своем воображении, оказывалось, вопреки скептикам и маловерам, реальным. Действительно, список выдающихся лиц, попавших впросак, утверждая, что ту или иную идею реализовать нельзя, а если и можно, то она не имеет ровно никакого практического значения, весьма внушителен. Президент Д. Эйзенхауэр, человек вроде бы военный и не столь далекий от техники, отозвался о первом советском спутнике как о маленьком, заброшенном в космос шарике, который его нисколько не волнует. Однако составители таких списков забывают включить в него лиц, которые восторженно отозвались об изобретениях, совершенно вздорных. Многие выдающиеся люди, например Н. Г. Чернышевский, верили в реальность вечного двигателя.

Научные достижения поражают нас больше всего тогда, когда вступают в конфликт с тем, что сегодня считается здравым смыслом. Одно из возможных обобщений общей теории относительности приводит к заключению, что в гиперпространстве могут существовать как бы туннели или дыры, «накоротко» соединяющие пункты, разделенные миллионами световых лет. Художнику, изобразившему путника, который добрался до края света и осторожно заглядывает «на ту сторону», приподняв полог того, что выглядит как приличных размеров шатер, такие выводы из общей теории относительности показались бы самыми естественными. Но конфликт между здравым смыслом и наукой можно использовать как прием, оправдывающий самые смелые предположения о будущем. Например, здравый смысл подсказывает, что неуверенность в завтрашнем дне и нехватка продуктов питания приводят к сокращению рождаемости. Значит, наука должна утверждать нечто противоположное. И вот Берри, ссылаясь на эксперименты с животными, уверяет, что, производя многочисленное потомство, человек всего лишь стремится преодолеть страх перед завтрашним днем. Дайте ему уверенность в будущем, и население земного шара стабилизируется.

Сказанным, конечно, не исчерпываются ни принципы, ни приемы футурологической литературы. Их можно было бы назвать больше. Но каждый раз прогноз заключается в проецировании этих принципов в будущее с соответствующими экстраполяционными поправками. Именно так и появился на свет знаменитый прогноз комитета, изучавшего состояние лондонского транспорта в 1872 г. Было предсказано, что к 1972 г. город будет погребен под слоем лошадиного навоза. И этот прогноз был обоснован не хуже, чем многие прогнозы в наши дни: с 1801 по 1851 г. Лондон вырос в три раза; в середине века в нем жило 2,5 млн. человек и один миллион лошадей, каждая из которых производила шесть тонн навоза в год.

Прогноз транспортного комитета опирался на предположение, что в 1972 г. сохранятся те же переменные и те же связи между ними, что и сто лет назад, то есть будут действовать те же «принципы». Аналогичным образом строятся и многие со временные прогнозы, с той лишь разницей, что транспортники из Лондона, не имевшие в своем распоряжении ЭВМ, оперировали с линейными зависимостями и несколькими переменными, а современные эксперты учитывают сотни переменных и линейные зависимости между ними.


стр.

Похожие книги