— В семье не без урода, — повел плечом Письменный.
— Знаете, ездил я недавно в Харьков, — продолжал Шмидт, — товарищ Фрунзе нас созывал. Встретился я в столице с моим хорошим другом Затонским. Рассказал он мне забавную историю. Осенью 1920 года ведет он заседание Галревкома[26] в Тарнополе. Вдруг врывается в зал запыленный Потапенко, командир второго полка, и командует: «Гукайте, товарищ голова, всех своих членов и грузите их на мои пулеметные тачанки, бо зараз йде сюды атаман Тютюнник. Меня послал до вас сам Примак». Владимир Петрович, как профессор, никогда ни на кого не подымал голоса, а тогда не сдержался. Тут же в зале подошел к председателю Галчека и кричит: «Работнички! У вас «око баче», «ухо чуе», а Тютюнник под вашим носом лезет к нам в столицу». А дело вот в чем, — добавил Шмидт, — на вывесках Галчека был нарисован глаз с грозным предупреждением: «Око баче» — и ухо с надписью: «Ухо чуе».
— Что ж, — ответил Письменный, начавший немного нервничать, — в Тарнополе было кого устрашать. Тут и подполье Пилсудского, его знаменитая ПОВ (Польская организация войскова), и агенты Петрушевича — галицийского диктатора, и диверсанты Петлюры, и иезуиты Ватикана.
— Тем более надо было не устрашать их, а хватать, — продолжал Шмидт, — вот как наша Красная Пресня схватила мазепинского сотника и петлюровского резидента пана Братовского. Тогда не пришлось бы Пантелеймону Потапенко вывозить галицийское правительство из-под носа Тютюнника на пулеметных тачанках...
* * *
Сотник мазепинского полка не только был выпущен, но и облачен в новенькую красноармейскую форму. Начдив возложил на нас ответственность за Братовского-Ярошенко. Ему, как полагал Шмидт, угрожала пуля из-за угла, пущенная любым нашим казаком, он мог ждать и мести бандитов, и, кроме всего прочего, надо было опасаться, что в подходящую минуту он скроется, чтобы вновь вернуться в петлюровское болото.
Нашему полку с помощью капитулировавшего резидента предстояло разгромить контрреволюционное подполье. Петлюровские резиденты, агенты, атаманы скрывались в глухих трущобах Литинщины, Летичевщины, Проскуровщины.
Для этой цели была выделена первая сотня во главе с Григорием Васильевым[27].
Полагая, что лучше всего держать Братовского возле себя, я отказался от передвижения на коне и забрался на тачанку, усадив рядом с собой резидента.
Вперед ушли разъезды. Позади нас двигалась вся сотня. Встреча с любой бандой была не страшна. Но наш попутчик, хотя и щеголял в боевой форме червонного казака, все время нервничал и оглядывался по сторонам.
— Вас поймают бандиты, конечно, расстреляют, — скулил он, — а меня посекут на куски.
Словно находя в этом оправдание и своему решительному шагу, Братовский неоднократно возвращался к письму Мордалевича.
— Мне его дал читать Письменный, — качал головой попутчик, — ничто так меня не потрясло, как перестройка Мордалевича... столпа движения....
Знаменитое письмо «атамана трех губерний» появилось на свет два месяца назад. Печаталось оно и в советской прессе. Но там, за Збручем, и особенно в лагерях для интернированных, широкие массы петлюровцев ничего о нем не знали.
22 июня 1921 года Мордалевич писал Тютюнчику, что будущее украинского народа строится по эту, а не по ту сторону Збруча, что украинская интеллигенция все больше симпатизирует советскому строительству и враждебно относится к Петлюре. Отказываясь от дальнейшей борьбы против Советской власти, Мордалевич советовал не губить даром людей и не вносить беспорядка в жизнь страны. «Революционные украинские круги, — заканчивал послание Мордалевич, — глубоко убеждены, что логика фактов приведет и Вас в ряды сознательных защитников УССР».
Наша операция продолжалась с неделю. Спешившись, люди незаметно подбирались к глухим пасекам, ночью окружали мрачные монастырские скиты. Днем с ходу внезапно налетали на отдельные хутора, отмеченные самим Братовским на двухверстной карте. Наш обоз вырос до двух десятков подвод. На них, связанные по рукам и ногам, проклиная судьбу и Братовского, корчились в бессильной ярости эмиссары пана Чеботарева. Благодаря капитуляции Братовского осенью 1921 года значительно было подсечено петлюровское подполье Подолии.
