- Хорошо, - сказал Сашка. - Я остаюсь до весны.
- Тебе надо остаться. У тебя поспешность и страх. Я тебя вылечу.
- Я остаюсь. Но я должен что-нибудь делать.
- Помощником пастуха. Для пастуха у тебя нет глаз.
Сашка внимательно глянул на старика.
- Хорошо, Сапсегай.
ИДИЛИЯ
Синий снег падал на тундру. Он смешивался с пожухлой травой, скапливался у подножия кустов, в ложбинах. Снег был сухим, и ветер переметал его, собирал маленькие костры, оголял плоские участки земли. От этого ветра и снега казалось, что над тундрой, над плоским пейзажем высоких широт, висит пелена тумана.
По тундре бежал пастух Помьяе, единственный чукча в интернациональной бригаде Сапсегая, бежал по обычаю чукотских оленеводов с палкой на плечах, кисти рук заброшены за палку. Он бежал легко, как олень, и казалось, что бег для него естественное состояние, как дышать или спать.
Неожиданно Помьяе замедлил бег и свернул в сторону. Шаг его стал бесшумным. Он подошел к узкому сухому оврагу, заросшему зарослями низкого полярного ивняка. Сашка Ивакин с ножом в руках срезал ивовые ветки, складывал их в кучу. Рядом валялась двустволка. _ .
Помьяе, улыбаясь, лег за кочку и поскреб ногтем пальца о палку. Сашка выпрямился. Помьяе за его спиной ткнул палку в кустарник. Сашка наклонился, взял ружье, стал вглядываться в мутную пелену кустарника впереди.
- Опять проиграл, - сказал за спиной Помьяе. - Не умеешь угадывать звук.
Сашка бросил ружье. Из-за ворота кухлянки вынул пачку папирос. Они сидели и курили.
- Захвати, - Сашка кивнул на кучу веток. - Ольга просила.
- О-о-ль-га просила, - бездумно пропел Помьяе.
- Чему радуешься?
- Зима скоро. Придем на Гусиное озеро, возьмем нарты. Ух! Сто километров сюда, сто туда. Олени бегут... Зимой хорошо.
Тяжелый небосвод окутан ранней мглою,
Укутана река под снеговой покров,
И гонит буйный вихрь, не знающий покоя,
Пыль снежную вдоль смутных берегов...
- А кто написал, не знаю, - тихо сказал Сашка.
- Зимой хорошо, - утвердил Помьяе.
- Иди в ярангу. Я подежурю.
- Ага,- согласился Помьяе. - Стадо там... Я бегал, кругом след смотрел. Волка не видно. Двух зайцев спугнул.
- Иди!
-Беги! - поправил Помьяе. - Пастух не ходит. Он бегает. Сапсегай где?
- В тундру ушел. Травки какие-то собирает.
- Со-бирает тра-ав-ку, - пропел Помьяе. - Стадо там.
Он легко поднялся, взял палку и снова в бездумном беге поплыл над тундрой.
Сашка вылез наверх.
- Ивняк возьми! - крикнул он.
Помьяе описал кривую и подбежал к веткам. Сашка вскинул двустволку на плечо и пошел по кочкам, тяжкий человек в кухлянке. Поземка тут же заметала следы. Сашка оглянулся. Исчез овраг, исчезла фигура Помьяе, и Сашка встряхнулся и побежал. Бег получался тяжелый, мешали кочки. Но Сашка бежал и бежал, пока не вынырнула впереди темная масса оленьего стада. И тут Сашка перешел на шаг, дернул шнурок кухлянки, потом снял шапку, привязал ее к поясу. Снял очки. И стал сразу коричневый человек в меховой одежде неопределенной национальности.
- Он прячется от меня, - говорила Лена. - Наверное, ему плохо совсем, и он прячется. Он всегда был сильный и... глупый. Теперь-то я это знаю.
- Не знаю, - сказал Никодимыч. - Он же не пишет.
- Иногда я думаю, что вы в заговоре с ним. И все о нем знаете.
- Как в кино? - спросил Никодимыч.
- Давайте я вам свитер свяжу, - предложила Лена. - Я, Никодимыч, вязать научилась.
- Свяжи, - согласился Никодимыч.
...Лена шла по тихой улице, где жил Никодимыч. Деревья стояли по-осеннему голые. Осенний луч солнца пробивался из-за туч на тихую улицу. На детской площадке неторопливый ребенок тихо возился с мокрым песком.
- Давай поиграем вместе, - Лена села на корточки.
- Хорошо, - покорно ответил ребенок и поднял на Лену внимательные большие глаза.
АНЮТКА
- Уже два дня не играли, - сказала Анютка. - Дядя Саша! А то я всем расскажу.
- Неужели два дня? Халтурим, выходит, Анютка?
- Нести?
- Тащи!
Анютка убежала. В меховом зимнем комбинезончике, крохотных торбасах она была ладной девчонкой. Из-под капюшона торчали косички и быстрые, как у мышонка, глаза.
Анютка появилась с шарфом в руках.
