Рядом с оборудованием для «3025» стояла какая-то большая коробка странной формы. Ярлыка не было видно. Ну, она просто обязана быть проклятым Q-14738! Как бы ее повернуть?
Я всегда отличался упорством и методичностью. Некоторые называли это упрямством. Упорство без границ, вплоть до того, что я забывал о безопасности.
Полки верхнего яруса стеллажей выглядели достаточно прочными, чтобы выдержать мой вес. Я схватился одной рукой за опорную стойку, пригнул голову и перевалился с полозьев подъемника на полку.
Там оказалось уютно, чем-то даже напоминало укромную пещерку в скале. Внезапно снизу послышался грохот — ящик с оборудованием для «3025» с громким треском рассыпался, соприкоснувшись с цементным полом. Очевидно, я задел его, когда влезал на полку.
— Ты пытаешься меня угробить? — закричала мне Вера.
— Всерьез обдумываю эту проблему, — крикнул я в ответ.
— А-а, ладно! Ты, Алекс, как всегда, чертовски серьезен.
Лежа на боку, я начал поворачивать загадочную коробку, надеясь разглядеть инвентарный ярлык. Но ни на одной из четырех сторон не оказалось никаких ярлыков. На крышке и на днище их тоже не было.
Я сжал крепкими протезными пальцами одну из верхних картонных створок и отодрал ее. Затем повернул коробку и оторвал вторую картонку. Чертов груз! Мне придется искать инвентарный номер внутри коробки. Снизу ко мне обратилась Вера.
— Алекс, могу я задать тебе один очень личный вопрос?
— Нет! — заорал я. — Никаких вопросов! Я занят!
Я вытащил модель из упаковки и посмотрел на яркую наклейку. Она была расположена в углу. «Детская игрушка. Ходячий луноход № 3031».
Нынче точно не мой день.
— Когда ты меня пригласишь, или, вернее, пригласишь ли ты меня вообще? — продолжала Вера. — На свидание, понимаешь? Я спрашиваю потому, что это очевидно. Ясно, что я тебе нравлюсь. То есть, если бы я тебе не нравилась, ты бы так не раздражался, верно?
— Неверно! — сообщил я ей. — Я для тебя слишком стар! И никогда не хожу на свидания! Я очень занят!
У меня не было сил с ней спорить. Я перекатился на спину и вытащил из кармана сигарету.
— Эй, Алекс! — позвала Вера. — Ты еще там? У меня кончается рабочий день. Прямо сейчас. Ничего?
— А ничего, если я скину сейчас ящик на твою башку?
— Ха! — ответила Вера. — Я не желаю стоять здесь и выслушивать глупые угрозы!
С этими словами она включила мотор и выкатилась из прохода между стеллажами.
Когда звук мотора заглох вдали, я зажег сигарету и устроился, откинувшись на стенку коробки № 3031. Интересно, как я теперь буду отсюда спускаться?
Странно, как иногда наш мозг отказывается решать непосредственные проблемы. Оказавшись в затруднительном положении, я вдруг обнаружил, что погрузился в воспоминания о той ночи, когда потерял правую кисть, ту, что была у меня от рождения. Я помнил эту ночь до мельчайших подробностей. Это был классический несчастный случай на промышленном производстве. Человек входит в соприкосновение с машиной… Хрясть!
Тогда я работал в ночную смену в производственном отделе в старом фабричном здании с унылыми кирпичными стенами и тусклыми верхними лампочками. Работа заключалась в том, чтобы перемешивать мелкие кусочки пластмассы и скармливать их формовочной машине, засыпая в приемную воронку.
В цехе на резиновом конвейере двигалась бесконечная череда тоненьких пластиковых планочек, похожих на веточки. Каждая из них имела отростки, вроде листочков, на которых держались части моделей. Там были фюзеляжи и посадочные шасси самолетов. Были иллюминаторы и половинки поршней с тоненькими штырьками, которые нужно было втыкать в узенькие отверстия. Несколько рабов зарплаты сидели на высоких табуретках, упаковывая пластмассовые веточки и вкладыши с инструкциями в картонные коробки.
Однако тот формовочный станок, что оттяпал мне руку, был не из цеха, не из больших прессов. Нет, этот особый станок стоял в старом темном коридоре фабричного здания, окна которого выходили на Райтвуд-авеню. Он был всего двух ярдов в ширину, но очень высок. Каждый цикл формовки занимал около минуты, а когда он заканчивался, машина издавала шипение, и из нее по крутому желобу, трясясь и дребезжа, выкатывалась готовая часть. Моя работа заключалась в том, чтобы засыпать гранулы бакелита в приемную воронку машины.
