Глава вторая
ПРИХОДЯЩАЯ С ТЕМНОТОЙ
Сквозь высокие стрельчатые окна в свинцовых переплетах видно было, что в горах уже кое-где выпал снег. Значит, совсем скоро кейлих Кхир принесет на своих крыльях зиму в Доршату. Эта старая ведьма с синим от стужи лицом и длинными белыми волосами спустится с гор в долину, пройдет по лесам, равнинам и холмам, чтобы поглядеть, все ли готово к зиме. Проверив, снова поднимется на вершину самой высокой горы, стукнет ледяным посохом, и вся земля сразу покроется льдом и снегом, задуют суровые ветра, закрывая торговым кораблям путь в бухты и гавани Доршаты. К весне силы Белой Ведьмы постепенно убывают. Чем длиннее дни, тем слабее становится злая старуха. И наконец когда, радуясь солнцу, побегут первые ручьи, оборачивается кейлих Кхир простым серым камнем-валуном и пережидает лето, чтобы вновь вступить в свои права поздней осенью.
Заседание Совета Шести тянулось так же долго, как и осенний тусклый день. Перед началом заседания секретарь, незаметный и тихий человек с серебряной цепью на шее, положил перед участниками Совета по листу превосходной голубоватой бумаги. На каждом прекрасным почерком, с росчерками и изящными завитушками были изложены шестнадцать вопросов, которые предполагалось рассмотреть на сегодняшнем заседании. Разложив листы, секретарь уселся за маленький столик, находившийся сбоку от огромного овального стола, и принялся терпеливо дожидаться, пока члены Совета займут свои места. Предполагалось, что сегодняшнее заседание будет вести человек — канцлер Белого Дворца. Вспомнив об этом, секретарь беспокойно поерзал на неудобном стульчике. Канцлер имел отвратительную привычку излагать свои соображения голосом настолько тихим и невыразительным, что приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы разобрать слова и занести их в протокол. Секретарь строго глянул на двух писцов, сидевших чуть поодаль, — каждый из них держал на коленях специальную доску с пришпиленной к ней бумагой для записей — и перевел взгляд на второго члена Совета из Белого Дворца. Представитель Палаты общин, тоже не подарок. Говорил он, правда, громко, но стоило ему разволноваться — а это бывало слишком часто — начинал тараторить с необыкновенной скоростью. Слова вылетали из его рта, словно бешеные мухи, только успевай ловить. Из людей замечательно умел говорить лишь правящий Наместник. Секретарь украдкой бросил быстрый взгляд в его сторону: Наместник уже восседал на своем месте, а Представитель палаты, стоя за его креслом, что-то почтительно шептал ему на ухо, тыча пером в повестку заседания. Да, вот кто излагал свои мысли прекрасно: достаточно громко, отчетливо, делая паузы, которые придавали его речи значимость и весомость. Но, к сожалению, он еще не скоро будет вести заседание. Секретарь с озабоченным видом глянул в свои бумаги: так и есть, следующий Совет Шести проведут норлоки Серого Замка.
«Так уж заведено, — философски размышлял секретарь, — Доршатой, страной и городом, управляют люди и норлоки, из их представителей и сформирован Совет». Он незаметно глянул на тех, кто расположился по другую сторону дубового стола. Их тоже трое: Магистр, норлок довольно преклонных лет, с длинными темными волосами и пронзительными глазами... крайне неприятно, когда он вдруг так уставится на кого-нибудь... кажется, что вот-вот просверлит дырку в этом несчастном. Секретарь на минутку задумался об истинном возрасте Магистра: «Похоже, без магии здесь не обошлось: жизнь норлоков, конечно, гораздо дольше человеческой, но даже они не живут так долго». Говорил он весьма хорошо и громко, хотя восточный акцент до сих пор слышался в его речи, особенно когда он был чем-то недоволен... а недоволен он был почти всегда. Советник по финансам Серого Замка — удивительнейшее дело! Слушать его — истинное наслаждение: говорит складно, много и красноречиво, но читать его же речь, записанную на бумагу, — словно распутывать лисьи следы на снегу! С первого раза невозможно понять, о чем, собственно, он вел речь? Зато когда заседание Совета проводил военачальник Замка... Секретарь, несмотря на тщательно скрываемую неприязнь к норлокам, должен был признать, что записывать за ним одно удовольствие: говорил он хоть и негромко, зато четко и ясно. Жаль, что предыдущий Совет, который он вел, был закрытым и ни секретаря, ни писцов туда не допустили.
