Я прервал его:
– Ладно, не надо умничать. Я военный корреспондент, работал в горячих точках. Я не просто снимал там, у меня несколько статей по тактике малых групп, методах ведения боя в условиях гор и…
– Хорошо, тогда ты понимаешь важность дисциплины в боевых условиях, – довольно резко перебил Озеров. – И понимаешь, что вы оба теперь поступаете под мое командование как полноценные участники боевой группы.
– А я видел твои статьи, – хмыкнул Керзон.
Я ласково улыбнулся ему, перевел взгляд на Озерова и заговорил:
– Майор, я в ваши ряды не вступал и не собираюсь. Ты меня зацепил, только поэтому я иду с вами. Пригоршню вы заставили, ладно. Мы идем вместе. Но мы с напарником – не вояки. Дисциплина в бою – хорошо, я согласен, без этого никуда. Но не более того, ясно? В остальное время мы с Никитой сами выбираем, как поступать, куда ногу ставить.
Озеров окинул меня взглядом, от которого стало немного не по себе. Не угрожающий, но меня словно взвесили, обмерили и определили мне вполне конкретное место в этой жизни – и место это было не очень-то большое и важное.
Пригоршня, приоткрыв рот, внимательно слушал нас. Бугор со снайпером прервали спор, подошли ближе.
Но майор продолжать не стал. Отвернувшись, словно и не было этого диалога, взялся за рацию и отрывисто приказал:
– Юла, меняй позицию. Мы выходим, прием.
Он явно принял к сведению мой ответ, но что решил в итоге, так и не озвучил. Фирменный стиль? Дезорганизовать, сбить с толку, чтобы в дальнейшем легче получить контроль? Непрост, непрост майор, правильно я его вчера оценил. С таким каждую минуту надо быть начеку.
За этим разговором я и не заметил, когда из зала исчез Лесовик. Теперь он появился, с маленьким туристическим рюкзаком, тоже обшитым камуфляжными тряпочками. Фээсбэшники быстро разобрали вещи, и мы выступили.
* * *
С другой стороны Химстанцию окружал бетонный забор. Ворота давно выломали, по стенам карабкались неприятного вида побеги: листья тошнотно-зеленого цвета, стебли усеяны черными кривыми шипами, неприятно смахивающими на клыки. Они слабо колыхались, а побеги сдвинулись в нашу сторону, когда мы прошли через пролом на месте ворот. Некоторые стебли даже отклеились от стены, пытаясь дотянуться до людей.
– Вот мерзость! – с чувством произнес Пригоршня, давя ближайший ногой. Мне показалось или от растения донеслось еле слышное шипение? Да нет же, чем будет шипеть трава!
Не успел напарник сойти с шипастого стебля, как Лесовик оказался рядом и одним взмахом длинного ножа отсек побег. Растение задергалось и втянуло остаток «щупальца».
– Подними ногу, – велел Лесовик.
– Да чего такое? – Пригоршня посмотрел на меня. Я пожал плечами. Впервые видел такую хрень, а Лесовик явно лучше разбирается. Никита нехотя поднял ногу и охнул. Обрубок стебля уже обвил крепкий десантный ботинок, намертво вцепившись когтями-шипами, вверх тянулись молодые побеги. Лесовик зацепил острием стебель, взрезал его в нескольких местах. Вытащил из кармашка на лямке разгрузки зажигалку и стал поджаривать растение. Опять этот звук, так похожий на шипение… и во все стороны от ботинка Пригоршни поползла гнилостная вонь. Спецы поморщились, я отвернулся.
– В Могильнике лучше ничего не трогать лишний раз, – пояснил Лесовик с улыбкой. – Тут много всякого странного, чего в других местах нет. Аномальность, гм, просто зашкаливает.
При этом круглое молодое лицо его словно светилось – как у хозяина, демонстрирующего гостям домашний зоопарк. Хотя в данном случае скорее террариум с ядовитыми змеями, пауками и скорпионами. Да ему нравится здесь, с удивлением понял я.
– Что это за фигня такая? – Пригоршня потряс ногой, чтобы вонючие остатки свалились с ботинка.
– Никто не знает, – ответил Лесовик, пряча зажигалку. – Это же уже Могильник, хоть и окраина. А ты, если почувствуешь жжение в ступне, сразу скидывай обувку и прижигай без жалости. Оно ядовитое очень.
Напарник ответил хмурым взглядом, поправил лямки рюкзака. Озеров поджал губы (я обратил внимание, что он часто делает это, выражая самые разные эмоции), но комментировать не стал, хотя ядовитые слова про успехи нашего десантника в Зоне явно висели у него на языке. Майор приказал отрывисто:
