В следующий миг руки Гриоса рывком повернули вороную и промерзлая суглинистая земля как барабан загудела под копытами Варрачуке.
Низко пригибаясь к конской гриве, он встречал взглядом то и дело набегавшие желтовато-красные, с белыми разводами соли кочки, заледенелые болотца, колючие кустарнички перекати-поля, которые подгонял ветер... Он слышал, как мимо него временами, всхлипывая, ввинчиваются в воздух пули, и чертыхался поминутно, потому что из-за болей в спине не мог повернуть голову - поглядеть, далеко ли погоня.
- Так, так, - поднимаясь на стременах, приговаривал он. - Не так шибко, не так шибко, голубушка! Ножку не поломай, не запнись о камушек... Ох ты, Бог ты, ну и влепят мне сейчас пулю в зад! Ничего, ничего, милая, держим хвостик дугоой!..
Ах, дьявол, подумал он, осаживая вороную. Пласт почвы медленно отвалился и обрушился глубоко вниз, туда, где по дну оврага изгибался, поблескивая, ручеек. Овраг тянулся далеко в обе стороны и скакать вдоль него на обессиленной, сбившей дыхание лошади было бессмысленно.
- Вперёд! - решился он.
Кое-как спустившись, он погнал вороную вдоль по руслу оврага. Варрачуке испуганно всхрапывала, рыжие брызги летели по сторонам, вслед прогремело несколько выстрелов - пули, чмокнув, ушли в седую глину.
Гриос соскочил наземь. Хлопнув ладонью по крупу - послал вороную наверх. Сам, увязая, на чем свет стоит проклиная бестолковую шинель, на полы которой наступил бессчетное количество раз, закарабкался следом...
Почему не стреляют? Хотят лучше прицелиться, чтоб не тратить зря патроны?.. Скорее бы тогда...
Долгий переливчатый свист, - показалось, теперь не сзади, а откуда-то спереди и сверху, - сопутствовал ему. Всё черно было в глазах, когда он без сил обнял руками шею поджидавшей его наверху вороной.
- Сейчас, сейчас, голубушка, - приговаривал он. - Погоди... Что ж, хорошая моя, иди пока, побегай. А я как-нибудь сам, за двоих повоюю...
И, досылая в ствол патрон, впервые повернулся лицом к преследователям.
Повернулся, и - ничего не понял.
Весь отряд, десятка полтора кавалеристов в зелёном и коричневом, с рыжебородым капитаном во главе, повернув коней, торопливой рысью уходили прочь к дороге.
Пожалели? Чёрта с два! Что-то задумали? Что?
Тот же переливчатый свист, на этот раз - из-за спины...
Неторопливый перестук копыт...
Он вновь схватил карабин наизготовку. И... услыхал насмешливый молодой голос:
- Дя-адь! А дядь! Опусти ружьецо! А то стрельнёт, не приведи Господь!
Справа и слева, вдоль края оврага, к нему неторопливой поступью приближалось по чёрному, рыжевато высвеченному солнцем всаднику. Спереди, от Тропы Исполинов надвигался третий. Гнедые с чёрными гривами, крепкие кони плавно выступали под ними.
Седоки были одеты в перехваченные крест-накрест ремнями чёрные куртки с нашитыми поверх кожи воронёными металлическими щитками и просторные штаны, заправленные в короткие маллен-гроскские сапоги.
Каждый из них имел на вооружении карабин, тяжёлую бодарискскую саблю, а в колчане, в придачу, ещё и элтэннское вооружение - пучок дротиков, неплохое метательное подспорье в ближнем бою.
Стальные пластины курток, по технологии мастеров Бодариска, покрыты множеством наплавленных металлических шариков, что переводят любой удар с прямого на скользящий. Даже пуля в упор не всегда пробивает их.
Гранёные решётчатые забрала защищают переносье и верх лица, с верхушек округлых, с широкими назатыльниками шлемов за спину опускаются щетинистые "волчьи хвосты".
Гриос опустил оружие. Тогда они одновременно, как по команде, подняли забрала.
У молодого оказалось весёлое веснушчатое лицо с ямочками на щеках и носом-пуговкой. Тот, что был постарше, худощавый, с нашивками сержанта, чуть откинувшись в седле, поглядел на Гриоса неприветливо. Самый старый, чьи усы и брови поблескивали сединой, наблюдал за чаттарцем спокойными, прищуренными, всё повидавшими на веку глазами, но его взор был способен пронзить камень...
Это были драгуны полка Маркона Даурадеса.
Глава 4 - Хлеб, три монеты и пуля вдогонку
Весёлый Бог когда-то
