Автомобиль тронулся, набрал обороты. То, как за ним на почтенном расстоянии двинулся другой, Аля не заметила. Не заметил и водитель. Нажал клавишу магнитофона, и в салоне зазвучала песня:
Для меня нет тебя прекрасней, Но ловлю я твой взор напрасно — Как виденье, неуловимо Каждый день ты проходишь мимо, А я повторяю вновь и вновь:
Не умирай, любовь… Не умирай, любовь… Не умира-а-ай, любовь…
Автомобиль мчался на предельной скорости. Аля смотрела в темное ветровое стекло; время от времени блики неживого люминесцентного света падали на ее лицо. Да. Ей нужно пересидеть эту ночь. Пережить. Но не одной. Нужно туда, где люди. Свет и много людей. Настоящий свет.
— Куда подрулить, лапуля? — отвлек ее водитель от невеселых мыслей. — Центр маленький, особенно на колесах. Свет и много людей…
— К «Валентину».
Ого! — только и произнес водитель, оценив респектабельность места. — Это я зря с тебя деньги не запросил!
— Да есть у меня деньги, расплачусь.
— Не разбираешься ты в людях, барышня. Шучу. На чашку кофе в этом паноптикуме хоть хватит? А то одолжу. Безвозвратно.
— Хватит, — улыбнулась Аля. — И даже на мороженое останется.
— Много не ешь, горло заболит… А ты действительно красивая. Не влетишь? А то — только скажи: к папе с мамой вмиг доставлю.
— Это вряд ли.
— Хозяин барин. А хозяйка в таком случае — барыня.
— Извините… Одна маленькая просьба…
— Да хоть две!
— Можно я… Можно я переоденусь в вашей машине? А то у меня наряд — совсем не для «Валентина».
— Конечно, зайка.
Девушка перебралась на заднее сиденье, стянула джинсы, нашла в сумочке колготки и коротенькую юбку-эластик, надела; кроссовки сменила на туфли. Заметила, что водитель поглядывает на нее в зеркальце. Спросила:
— Ну как?
— Отпад. С такими ногами, милое дитя, можно жить или хорошо, или очень хорошо.
— Мне кажется, вы порой хотите казаться циничнее, чем на самом деле.
— Это я от смущения.
— Вы верите, что я не…
— Верю. Такая красивая девчонка может убедить кого угодно в чем угодно. Если ты скажешь, что земля плоская, то у меня и сомнений никаких не возникнет. Плоская — значит, плоская.
— Нет, правда… Просто… Мне совсем нельзя сейчас домой. — Аля не знала, зачем говорит эти слова. Наверное, потому, что водитель был хороший. И ей хотелось…
Ей хотелось, чтобы она тоже осталась в его памяти не как ресторанная шлюшка… — Мне нужно просто побыть среди людей. Там, где светло.
— Я понимаю, девочка. Не грусти. Все перемелется — мука будет. Удачи.
— И вам тоже. Спасибо.
Аля вышла из машины и направилась к дверям заведения. Водитель вздохнул, щелкнул клавишей магнитофона.
Подумал я вслед — травиночка, Ветер над бездной ревет. Сахарная тростиночка, Кто тебя в бездну столкнет, Чей серп на тебя нацелится, Срежет росто-о-ок… — зазвучало из открытого окна автомобиля. «Жигуленок» развернулся и умчался в ночь.
Девушка шла к освещенному входу так, словно ступала по натянутой над пропастью проволоке. Она не думала ни о чем. Свет — вот что ей сейчас было нужно. Свет, и ничего, кроме света.
