Маэстро спит. Ему ни до чего нет дела. Как только они оказались в этом особняке, за городом, и девчонка впала в беспамятство. Маэстро сник: кокаин и коньяк чередовались непрестанно, и если первые несколько часов он надоедал Красу своими бездарными монологами «о жизни вообще», то теперь наконец успокоился. Наверное, его, как и Краса, томил затаенный страх перед Лиром…
Страх перед Лиром Крас чувствовал всегда, с тех пор как по прихоти или расчету ему была оставлена жизнь. Тогда, после ликвидации Барса. Но сейчас он не чувствовал ничего, кроме сжигающего все его существо желания, острого, как стилет, и неотвязного, как осенний дождь. Желания обладать этой девчонкой и — прекратить свои и ее страдания, ее бесцельное странствие в этом мире, полном лжи, фальши, предательства. Он освободит ее…
Но Маэстро спросит…
К черту! К черту Маэстро! К черту его расчеты и его угрозы, к черту Маэстро! Для этого бродвейского фигляра и жизнь и смерть — наполовину театр, наполовину спорт: и там и там он желает оказаться первым!
А для него, Краса… Для него обладание, полное обладание — это и есть жизнь.
Чтобы продлить свою, нужно отнять чужую.
Пора.
Крас скрутил полотенце жгутом. Он чувствовал нарастающее возбуждение. Сейчас.
Сейчас…
— Вам что-то нужно?
Эта сушеная пигалица, медсестра, выросла на пороге ванной.
— Что? — Крас смотрел на нее и, казалось, не видел. Только силуэт. Препятствие на пути к наслаждению, равного которому не придумано ни людьми, ни богами, ни дьяволом. Наслаждению полной, абсолютной властью. Над телом и душой.
— Вы что-то хотите?
— Да, я хочу, — прохрипел Крас. Одним движением он накинул свернутый жгут вафельного полотенца на шею медичке и жестко свел руки. Ее сухощавое тельце оказалось невероятно сильным, напряглось, затрепетало, но Крас знал: хватка смертельна. Наконец тело безжизненно замерло; Крас отпустил полотенце.
Губы его свела гримаса брезгливости. Он поглядел на ее лицо — никакой разницы, что живая, что мертвая. Абсолютно никакой.
Голову снова заволокло туманом. Но на этот раз туман был желтый, горячий… Крас явственно видел обнаженное тело девушки, золотистое от загара, живое, желанное… Созданное для него. Только для него! Он не позволит мерзостям жизни осквернить это тело, он не позволит ему состариться, кожа так и останется эластичной и упругой, волосы — шелковистыми и податливыми, лицо — юным и свежим… Сейчас… Сейчас это лицо пылает горячечным румянцем, так похожим на румянец страсти… Сейчас он будет обладать этим телом, этими губами…
Крас передвигался бесшумно, будто призрак. Вышел из ванной, прислушался. В доме — тишина. Кроме него, Маэстро и медсестры, в доме никого нет. Помешать может только Маэстро. Но он не помешает. Сейчас он плавает в наркотических снах, смешанных с тяжелым коньячным опьянением. Пусть ему пригрезится ад.
…Аля почувствовала рядом с собой тяжкое дыхание. Силы оставляли ее.
Обледенелый склон стал теперь почти вертикальным, и не было никакой возможности удержаться… А бездна притягивала тяжким неземным холодом, леденели ступни, цепенели руки, застывали губы… Уже собственное дыхание казалось ей холодным, почти неслышным… Горячие слезы текли из глаз и позволяли хоть как-то согреться… Но спасения не было. Только один путь: вниз, в бездну.
Раз она никому не нужна… Раз ей некого любить… Раз она лишняя в этом мире…
Тогда зачем все…
Пальцы сами собой разжались, и ее тело сначала медленно, потом все быстрее стало соскальзывать по ледяной вертикальной стене, холод охватывал ее кольцом, сжимая тисками…
«Я — воин. Мое дело — очищать землю от подонков».
«А — мое?»
«Твое дело — любить».
«И — все?»
«Это не так мало».
Любить — это не так мало.
Любить так любить. Стрелять так стрелять. Или этого не было никогда? Не было ни отца, ни матери, и сама она объявилась на это свет только убивать?.. Если ее руки что-то и держат уверенно, так это — оружие. Как грустно…
Как грустно, туманно кругом…
Тосклив, безотраден мой путь, И прошлое кажется сном, Щемит наболевшую грудь…
Ямщик, не гони лошадей…
Не гони лошадей… Чуть помедленнее…
Вдоль обрыва, по-над пропастью По самому по краю, Я коней своих нагайкою стегаю, Погоняю!
