К утру снег пошел крупными хлопьями. Он засыпал и двор, и неопрятную землю, укрывая своей белизной грязь, оставленную людьми. Казалось, ему не будет конца.
Снежинки рождались где-то там, в невыразимой вышине темного еще неба, и несли на землю свежесть и очищение…
Аля отошла от окна. На глазах ее были слезы. Полумрак комнаты после светлой чистоты снега показался ей мрачным и неуютным. Ночь закончилась. Может быть, с нею закончилась и сказка? Она видела, как в одиноких высотках напротив зажигаются окна-соты. Люди сейчас будут сидеть за столом, потом разойдутся по своим делам, чтобы вечером вновь возвратиться к теплым очагам, к семьям. Они будут рассказывать домашним о неурядицах на работе, о транспортной сутолоке, сетовать на безденежье, переругиваться и — засыпать, чтобы завтра прожить еще один день… Следом еще один… И еще… Прожить счастливо, даже не подозревая об этом.
А ей… Ей по-прежнему некуда возвращаться. Теперь еще и воспоминания. Они навалились как-то сразу. К ним еще нужно привыкнуть. С ними еще нужно научиться жить.
С тех пор как умерла бабушка Вера, Аля старалась приходить домой как можно позже. Чтобы сразу завалиться в постель и забыться сном. Без сновидений. Жизнь ее больше напоминала гонку с непонятным финалом. Бежать только затем, чтобы не оставаться одной дома? Не так плохо. Теперь у нее не было и дома. Который год."
Который год идет, и снова Все те же роли, те же песни. В привычье шума городского Смешно стремиться в поднебесье. Быть может, жизнь остановилась, Замкнулась в каменном квадрате, Дни посылая, словно милость, Бесчисленной, похожей ратью… Клубок забот привычной лени, Лишь сверху — небо голубое. Дни, безымянные, как тени, — Из небылого в небылое… Который год идет, и снова Мы роли старые играем В привычье шума городского — Как будто жизнь пережидаем… — тихо, словно про себя, пропела Аля.
Олег спал ничком, обняв подушку обеими руками. Она тоже спала часто именно так.
И долго-долго укладывала с собой в постель плюшевого медвежонка. Своего единственного друга. Где-то он теперь?
— Ты поешь? — спросил Гончаров, приподнимая голову.
— Извини, если я тебя разбудила.
— Да я и не спал…
— Ври…
— Нет, правда. Не сон, не явь… Забытье.
— Как вся наша жизнь, — горько усмехнулась Аля.
— Не так все фатально.
— Разве? А как? Олег промолчал.
— Нет, скажи, как? Вот теперь я все вспомнила, и — что? Мне стало легче жить?
