Второй: почему нам не подошли на выручку? Как удалось узнать, силы были, силы вполне мобильные, и очень недалеко: стоило нас поддержать огоньком или броней, и группа осталась бы цела. И третье: с базы ГРУ «домой» мы долетели в целости и сохранности только потому, что пилот… самовольно изменил полетное задание.
Капитан Игнатьев… В Афгане он был пилот милостью Божьей, плевать хотел на любое начальство… Потому, наверное, и выжил…
Первым делом, как взлетели, он отключил рацию, глянул на нас: "Мужики, мое дело — вас в цельности доставить, так? Потому «косяка» давить нечего, у всех свои протечки в чердаке. Мы должны лететь через Западный отрог, но мы там не пойдем.
Не знаю почему, но не пойдем. Страшно мне там идти, поняли? Так что… — Потом приложился к фляжке. — Ну что, как говаривал Юрий Алексеевич, поехали!" — «Какой Юрий Алексеевич?» — «Так Гагарин! Юрке попроще было, по нему из всех видов не палили. Хотя — как знать…» Он круто развернул машину, и мы понеслись на юг, прижимаясь к невысоким горам, чуть не задевая брюхом каменистые склоны… Ну так вот, на другой день со мною беседовал человек…
— Некий товарищ?..
— Нет, он представился, только… Знаешь, Наташка, «неким» его назвать сложно.
Увидев его однажды, вряд ли когда забудешь. Для нашей конторы такое лицо…
— Красавец мужчина?
— В смысле?
— Лицо выразительное?
— Трудно сказать. Наверное, раньше оно и было приятно-неприметным или даже красивым, если бы не шрам. Словно лицо когда-то располосовали в лохмотья бутылочным остовом…
19 августа 1991 года, 8 часов 23 минуты
При этих словах Крас, сидящий в фургончике и слышащий каждое слово в комнате, усмехнулся, но совсем невесело. Больше всего это было похоже на гримасу даже не боли — ярости…
…Случилось это в шестьдесят седьмом. Красу тогда едва исполнился двадцать один год, он с блеском учился в МВТУ им. Баумана и мог бы считаться во всех отношениях удачником, если бы… Ну да, ему до скандала не везло с девушками.
Казалось бы, всем вышел: и статью, и спортсмен, и лицо, тогда не обезображенное шрамом, было приятным, его даже сравнивали с Аленом Делоном, правда… Правда, глядели при этом словно жалеючи, будто природа взялась было лепить нечто исключительное, да и не доделала… С отроческих лет он проводил много времени у зеркала, пытаясь понять, в чем он, этот невидимый изъян… Самому себе он нравился. И волосы он носил по тогдашней моде, до плеч, и деньги водились…
Почему же?..
С девками не выходило ничего путного. Трижды он добирался с партнершами до постели, но каждый раз у него было ощущение, словно он просто потерся обо что-то липкое и влажное вроде нечистого махрового полотенца из общественного сортира…
Нет, те, с кем он имел дело, ему не нравились, а те, от кого он мог бы потерять голову, избегали его ухаживаний с настойчивостью… Да и нравы тогда были вполне пуританские по сравнению с нынешними: его однокурсники один за другим обзаводились семьями «по залету», и он думал о себе: может, оно и к лучшему?..
А случилось это, когда ему стукнуло двадцать два. Была вечеринка у однокурсницы Кристины.; выпивали, слушали «Битлз», танцевали… Время близилось к одиннадцати. студенты добропорядочно откланивались и отбывали. А Гриня Краснов — набрался. Очнулся в три часа, в трусах, рубашке и галстуке, лежащим на узенькой тахте рядом с какой-то женщиной. Он встал, крадучись пробрался в туалет, натыкаясь на столы и стулья; из другой комнаты слышалась возня; он заглянул в приоткрытую дверь: на широкой деревенской кровати развлекались втроем Вадик Александров и сестры Ветлицкие, хозяйки дома. Его словно обдало паром; лицо покраснело, дыхание участилось, он провел рукой по трусам, чувствуя набухшее естество. Но вдруг стало даже не совестно, а неприятно: во тьме копошились три потные фигуры, и он почувствовал и досаду, и зависть гораздо острее, чем желание.
Собственно, сестер было трое; старшая, Элеонора, как он понял, — это его соседка по постели, и по всем критериям она на семь статей ниже сестричек; а особенно хороша младшенькая, Анджелка, сводная первым двум. Четырнадцатилетняя нимфетка с длиннющими ногами, распущенными по плечам белыми, крашенными гидроперитом, волосами и взглядом зеленых глаз таким, будто персона мужского пола для нее существо высшее, иррациональное, почти марсианин… Этот шалый взгляд распутной недотроги, дикарки с острова Лесбос, впервые увидевшей мужчину, заводил с пол-оборота и пацанов-ровесников, и взрослых, ну а добропорядочных семьянинов предпоследней молодости доводил до такого состояния, что они бросали к ногам предмета страсти деньги, карьеры, семьи…
