Тогда она испугалась. Можно ли передвинуть с места на место фонтан? Можно ли пересадить столетнюю акацию, у которой каждое корневище толщиной с Элизину руку?! Да и кому это нужно? О казусе следовало поскорее забыть — чего доброго, выяснится, что с головой у нее не в порядке.
* * *
— Девочки, сегодня звонил господин попечитель! Он будет через неделю!
Оживление за столом. Надо полагать, с сегодняшнего дня мячики застучат веселее. Скоро опять игра…
— Тебя и этот раз не возьмут. Ты ничему не научилась, — сказала Даниэлла.
— Это потому что я тупица, — ответила Элиза и ушла в парк.
Странная мысль, посетившая ее утром, потихоньку росла, сметая протесты здравого смысла. Будь она взрослой — никогда бы до такого не додумалась.
* * *
Результат не вызывал сомнений. Когда-то она перемерила шагами едва ли не все дорожки, и ладонью — клумбы перед входом. Теперь же две дорожки оказались чуть длиннее, чем прежде. И все клумбы — немного меньше.
Ей казалось, что она сходит с ума. Она не выдержала и поделилась открытием с Даниэллой. Та лишь рассмеялась в ответ:
— А может быть, это остров растет?! А может, мы вообще на ките живем… Был такой случай — жили люди на острове, а он оказался большой рыбой, она проснулась, и…
Элиза недослушала и убежала в парк, а ее догонял смех Даниэллы.
* * *
Серый вертолет снова завис над посадочной площадкой.
— Приехал! Приехал!..
Господин попечитель явился воспитанницам перед завтраком; девчонки тянулись к нему, каждая хотела коснуться его — хоть полы элегантного пиджака, хоть краешка светлой штанины. Элиза привычно держалась в стороне. Когда пришла ее очередь здороваться — не выдержала, отвела глаза.
— Ты научилась играть, Элиза?
— Нет, не очень.
— Я так рассчитывал на тебя…
Он явно огорчился. Он сам казался сейчас обиженным ребенком.
— Я постараюсь, — сказала она, чтобы утешить его. — Я… попробую.
* * *
— Я… знаю… пять… имен… мальчиков…
Она сама себе казалась глупым, впавшим в детство переростком. Мячик стучал о стенку лоджии — во всяком случае, в самую простую игру она кое-как сумеет…
— Павел… Раз… Эдуард… два… Ричард… три… Даниэль… четыре…
Она не пошла на пляж из-за того, чтобы поупражняться в одиночестве. Вряд ли это поможет ей обрести спокойствие. И уж конечно не счастье — оно осталось там, за гранью рейса одиннадцать ноль пять…
Но сегодня вечером она будет играть вместе со всеми. Ей почему-то очень этого хотелось.
* * *
…Она бежала, спотыкаясь в темноте — но ей посчастливилось не упасть. Интересно, а госпожа Кормилица знает, каково это? Каково, когда вокруг огни и ритм, и ты не танцуешь — летаешь, и мячик сам ложится тебе в руку?!
Теперь понятно, почему девчонки так любят Игру. Теперь понятно, почему они не расстаются с мячиками…
«Я! Знаю! Пять! Имен! Президентов!» Сегодня господин попечитель играл с Таис, десятилетней белоголовой тихоней. И Таис, скромная двоечница, которая вряд ли понимает, что такое «президент» и чем он отличается от «короля» — эта самая мямля-Таис звонко выкрикнула, ловя мячик:
— Дуглас!
Таис ошиблась, по своему обыкновению. Пятое имя, которое назвал господин попечитель, было, кажется, Дутакис, что-то на «д», но совсем не «Дуглас».
Таис ошиблась. Но господин попечитель был доволен. И девчонки были довольны — давно уже Элиза не слышала столько смеха… И давно не смеялась сама.
А теперь под ногами скрипучая галька, и катер охраны прячется за мысом, подсвечивая прожектором его призрачные очертания.
Мыс. Она споткнулась снова. Мыс действительно был похож на спящего крокодила? Почему Элиза не замечала этого раньше? Обычно подобное сходство сразу же бросалось ей в глаза. Мыс изменился?! Бред. В темноте… с подсветкой… еще и не такое померещится.
Богатое воображение… Она повернулась, чтобы идти обратно, и увидела, как из-за кустов самшита выползает круглое пятно света. Глаз ручного фонарика.
* * *
— …Вы подумаете, что я сумасшедшая…
— Нет, не подумаю.
Почему она ждала именно ЕГО? Четырехпалая рука лежала у нее на плече. Она хотела бы скинуть ее, но никак не решалась.
— Мир меняется! — выпалила она, готовая к насмешкам, к суровому выговору или, что хуже, к жалости.
