Верба трезво оценивал свои возможности: капитаном не стать – слишком высокий конкурс на самый блатной факультет, а вот с его знаниями и специальностью поступить на «механика» есть все шансы.
Тося знал, какие документы нужно подать, какие вступительные экзамены и сколько человек на место на каждом факультете. А еще была медкомиссия. Насчет физподготовки он в себе не сомневался, со зрением проблем тоже не было – еще в школе на каждой проверке он видел ниже черты в сто процентов…
Лешка в спальне задрал штанины и показал носки. Пацаны присвистнули от восторга.
– Ты понимаешь, – отозвался Тосин сосед Серега, – если тебя в них заловят – то кирдык тебе.
– Та я ж токо вам показать. Я сниму, а когда на Майдан в субботу пойду, надену.
– Да тебя отметелят местные с Канавы на том Майдане – можешь даже не соваться.
Танцплощадка в парке Шевченко, или, по-местному Майдан, была культовым местом. Там помимо танцев собиралась по субботам фарца с пластинками, плакатами, сигаретами и даже в красных пижонских носках.
– Ну, когда носки там брал, не отметелили же.
Тося отбросил учебник и повернулся:
– А что, тебе не такие носки выдают?
– От ты тупой! – оскорбился Лешик. – Где б я такого цвета нашел?
– Так они ж коричневые, – удивленно буркнул Толик.
– В смысле – коричневые?
– А какие?
Пацаны замолчали и уставились на него.
– Та-ак, – Леша стянул носок, а потом вытащил коричневый из тумбочки и ткнул оба Тосе под нос:
– Они что, по-твоему, одинаковые?
Толик прищурился:
– Ну, оттенок немного разнится – эти светлее, эти темнее.
Кто-то хихикнул.
– Сейчас! – Серый рванул шухлядку тумбочки и вытащил красный карандаш.
– А карандаш какой?
– Ну такой, коричнево-зеленый.
– Да ты дальтоник! – присвистнул Леха. – Надо же! И ты раньше тоже так видел? А как же ты стенгазеты рисовал?
– Что – как? Да обычно, – огрызнулся Толик. – Что значит «дальтоник»?!
– Значит накрылась твоя «вышка» медным тазом. Как тебя возьмут? Ты ж право-лево не различишь.
Толик похолодел:
– Да отвалите от меня!
Тут даже великий Нашилов развел бы руками. Вся система вместе с правилами летела псу под хвост.
Тося Верба затянул потуже шнурки на ботинках. Если правила не работают – надо придумать новые, свои. А еще он хорошо помнил первый принцип Нашилова: любая цель достижима, если ее разбить на короткие этапы. Тося аккуратно обернул руку полотенцем из столовой и саданул по стеклу.
Утром в поликлинике медсестра долго и затейливо проклинала хулиганье, которое спаскудило окно:
– К нам-то зачем? Что тут брать? Вон даже спирт не тронули! Зато уперли три старые таблицы проверки зрения. Вот на кой они сдались, спрашивается?!
Очередь на медкомиссию и подачу документов в «вышку» была подлиннее, чем в Мавзолей. Врачи и медсестры на конвейере замученно тыкали указкой в пять букв и три цветных кружка и вызывали следующего. Предпоследним в кабинет зашел Анатолий Яковлевич Верба. Он без запинки назвал буквы и сказал, что может прочитать еще три строчки под красной чертой.
– Слышь, соколиный глаз, давай не выпендривайся, – огрызнулась медсестра. Она развернулась ко второй таблице: – Все не надо – только то, что покажу.
– Ну как хотите, – Тося пожал плечами, бодро назвал цвета и, подхватив листок с пометкой «здоров», вышел из кабинета. Ночью он аккуратно оборвет две картинки с пометками «красный» и «зеленый» из ворованной таблицы, а остальное сожжет в помойном ведре.
Его первый рейс кадетом – будущим офицером, стажером – окажется звездным. Шутка ли – из одесского интерната и сразу в Японию! Вот это чудо! Такого волшебства молдаванский босяк не видел никогда в жизни. Он потратит всю кадетскую валюту и привезет с первой плавпрактики диковинок и нарядную кофту для мамы. Из настоящего шелка.
– Ой, разорил! Господи прости! Идиота вырастила! – причитала Феня. – Как ты жить будешь, злыдня? Ни копейки не привез в дом, ни на продажу чего нужного. Посмотрите: на все деньги он накупил бархатных вымпелов японских островов и главное «чудо»! Что людям сказать? Как в глаза смотреть? Моряк называется! Балбесу уже восемнадцать, а он куклу припер, шо яйца крутит!
