Тося, улыбаясь, вспоминал их знакомство с главным курсантским портным, когда он пришел за первой козырной «соплей» – шевроном первокурсника.
Не отрываясь от машинки, его легендарный тезка бросил:
– И шо тебе из-под меня надо? Клешá? Если салага, то не раньше, чем через две недели.
– Та у меня уже есть.
Гун удивился и оглянулся оценить работу конкурентов – так в «вышке» никто не рисковал даже с бесплатными швеями и влюбленными девчонками из ателье. А легенда мореходки уже больше двадцати лет сидел в маленькой комнатенке в полуподвале третьего корпуса экипажа.
Напротив окна стоял мелкий первокурсник с наглой рожей обычного слободского или молдаванского отребья, в робе не по статусу. Обычно первогодки не выделялись и только после второго курса начинали модничать, а здесь обычная роба была нагло перешита – форменные штаны, по уставу широкие вверху и узкие внизу, просто… перевернули – отрезали почти у проймы и снова пришили – только узкой частью кверху, а широкой вниз. Швы аккуратные. Почти незаметные. Клеша дерзкие – сантиметров под сорок. И это без фирменных гуновских клиньев!
– И кто сотворил этот холоймес? – устало кивнул на брюки портной.
– А чего сразу холоймес? – отозвался курсант. – Я двое суток перешивал, чтобы швы аккуратно, и вообще пришел шеврон купить. Сказали, у вас можно.
Гун прищурился:
– А шо сам не сплетешь?
– Так показали бы как – и я бы сплел.
– Тебя как зовут? – ухмыльнулся один из самых влиятельных людей «вышки».
– Толик.
– А отчество?
– Яковлевич.
– Ну шо, Толик Янкелевич, где шить научился?
– В интернате. У нас машинки у девок были. Потом у мамы на «Подолке», когда костюм шил.
– И как процесс? Нравится?
– Не нравится, но если надо – можно освоить.
– Фланку правильно погладил, – одобрительно хмыкнул Толик-старший.
Фланку, она же «фланелька суконная», как значилось на этикетке, выдавали одну на три года. Особым шиком считалось погладить ее так, чтобы на груди получались два вертикальных рубца – как продолжение стрелок брюк. На левом рукаве на предплечье нашивался красный треугольный флажок и надпись ОВИМУ, а под ним находился один шеврон-лычка, который Верба решил заменить на более солидный.
– «Соплю» дам, не вопрос, – портной вернулся к машинке и, помолчав, добавил: – А шинель тоже ушил?
– Шинель машинка не берет, – вздохнул Тося.
– Ну это смотря чья!
– А можно? – робко поинтересовался Верба.
– Смотря шо. Совать свои лапы в мой инструмент – ни в жизнь, сдать мне на пошив – можно. И тебе, рукодельник, без очереди.
Курсанты носили вариант офицерской шинели – с двумя рядами пуговиц. По уставу ее надо было носить с ремнем, но выходить так в город было западло. Шинель, ушитая в талию, должна была сидеть как влитая без всякого ремня и в комплекте с белым шарфиком!
– Благодарю, – Толик расплылся в улыбке. – Так, а «сопля»?
Гун вздохнул и поднялся:
– Рубль. На втором курсе будет скидка – если выживешь.
Он с улыбкой осмотрит Толика.
– А фланелька не очень, – насмешливо подергал его за пышный рукав. – Сам справишься?
– А что не так?
– Ну так рукав «фонариком» – западло курсантам уже года три как. Рукав надо втугую ушивать, и брюки парадные тоже, шоб на заднице мешком не висели. Смогешь?
– Нет, пожалуй, это ж не роба. Можно у вас заказать?
– Ты таки толковый парень…
За пять с лишним лет в «вышке» Толик пошил не один комплект формы – так виртуозно посадить брюки по фигуре не мог никто, да и ткань у Гуна можно было выбрать первоклассную.
Сейчас Анатолий Верба заканчивал пятый курс и свято чтил традиции и их главного хранителя, Анатолия Шлёмовича – брюки с клешами от колена и с безупречными стрелками из шикарного сукна, бляха начищена и отполирована и главное – мица, курсантская фуражка, которую он еще два года назад обмял до состояния блинчика. В отличие от «сапогов» из артучилища, никто фуражку с кокардой не задирал, наоборот – обод выдергивали и круг пижонски обминали. Толику за пять лет везло и в любви, и в гонках, и в драках, а вот кореша пару раз роняли в парке фуражки, по которым к ним потом приходили усталые милиционеры и интересовались: что подписанная изнутри хлоркой именная мица делала вчера на поле боя со слободскими?
