Его куратор, тихий, скучный серокостюмный Сергей Сергеевич был лет на пять старше Сашки. И присматривал и за новеньким переводчиком, и за сборной. Ильинский был сама любезность и на общем вечере команд, и при общении с журналистами. Держался он настолько спокойно и уверенно, как будто всю жизнь здесь прожил. Ни на какие заграничные диковины не пялился и не ходил угрюмым. Вечером на сборе команд присел к стоящему в клубе инструменту и сыграл пару песен сначала Элвиса Пресли, а потом, собрав вокруг себя толпу, проникновенно исполнил, подмигнув Сергеичу, главный советский хит года: «Я в весеннем лесу пил березовый сок» из фильма «Ошибка резидента» про советского разведчика.
– Неужто заграница не впечатлила? – спросит Сергей Сергеевич, с которым они жили в одном номере.
– Я из Одессы – у нас с Барселоной архитектура чем-то похожа. И темперамент местных. Да и с семьей повезло. Родители много работают, я живу в достатке, но мещанства не было. Разве что культ еды. Но так в Одессе везде. Так что я балованный и привитый.
– Это хорошо, – ухмыльнулся Сергеич. – И что, даже по магазинам не хочешь?
– Мне бы гостинчик жене и маме прикупить. Но это не обязательно, можно в аэропорту при отбытии, – Ильинский покосился на обручальное кольцо куратора. – А вы своей супруге подарок придумали?
– Ну не знаю… Возьму что-нибудь. Но я в моде не силен.
Почти всю командировочную валюту Ильинский грохнет в аэропорту на книжки на английском и испанском в мягком переплете.
– Вот это ты вспылил, – покосится Сергеич, глядя, как Сашка укладывает сокровища в полупустой чемодан.
– Да вы не понимаете! Это же Хэмингуэй!
– Так он у нас разрешен. Зачем тащить?
Сашка искренне удивился:
– Ну понятно, что разрешен, – стал бы я при вас запрещенную литературу покупать. Как вы не понимаете? Это же подлинник – живой язык. Модный, современный, а не то что у нас – классика из прошлого века. Как я буду переводить или общаться, если не буду знать современной речи! А тут признанная величина мировая! Еще и коммунист.
Но суровое железное сердце кагэбэшника расплавит даже не такое рвение в учебе, а дружеский совет.
Они оба прикупят подарки женам. А потом Сашка зайдет в парфюмерный магазин в аэропорту и позовет Сергея и протянет ему коробочку:
– Купите жене. Не прогадаете.
– Сколько, – поперхнется куратор, – за этот пузырек? Да ты с ума сошел!
– Вы хотите, чтобы ваша жена была счастлива и… благодарна очень? Купите. Просто поверьте.
Легендарная «Шанель номер 5» не просто произведет неизгладимое впечатление, но и выведет супружескую жизнь Сергей Сергеича на совершенно новые высоты – он даже не подозревал, что его суровая подруга не просто способна на такие вольности, но и выступит инициатором экспериментов в постели.
А Сашка дома нарвется на новый скандал, когда ввалится домой с двумя тяжеленными чемоданами. Тамара, по-детски пританцовывая, будет ждать подарков и горько разочаруется.
– Это что за костюм? – спросит она, вытаскивая буклированный пиджак и юбку цвета кофе с молоком.
– Это очень правильный костюм. Для супруги дипломата. В нем на любой официальный прием на высшем уровне не стыдно.
– Он уродский!
– Он по протоколу и из лучшей шерсти. Это дорогая, статусная вещь. Как ты хотела. И там есть просто кофточка модная на каждый день.
– А во втором чемодане?
– Книги.
– Какие книги?
– Современные и классические – на английском и испанском. В аэропорту удалось купить.
– Ты из Испании привез книги???!!!!
– Ну да! Где ж я здесь в оригинале такие куплю?
– Ты валюту потратил на книги? – Тамара выдернула главный бестселлер сезона «Аэропорт» Артура Хейли и запустила в Сашку. – На это?! Ты что, совсем идиот?
– Я на будущее наше потратил! Да не потратил! А обеспечил!
Тут Тамара заметила пакет на дне и расплылась в улыбке:
– А! Решил подразнить или хотел потом задарить? – Она достанет флакон Шанель.
– Положи. Это маме. Это ее любимые.
– А мне? Почему не мне?! Зачем вообще твоей маме духи?
– Потому что это ее духи, – Сашка вытащил коробку из рук Тамары. – Это ее запах. Тебе такие пока рано. Ты не потянешь – так пахнет власть и уверенность. – Он уже понял, что сказал лишнее. – Это мамин запах. Она так пахнет, сколько я себя помню… Ну ты же не хочешь пахнуть, как моя мама?
