— Не… мо…гу. Камни… на дне… если у этой пропасти… есть дно.
Мрак отшвырнул секиру. В его жесте было столько бессильной злости, что подскакавшая Лиска остановилась, завертелась в седле, выискивая новых врагов. Олег рухнул, не чувствуя жара. Вдали мчались два верблюда, за ними вздымался песчаный смерч: пустыню вспахивали Таргитаем.
— Он нас почти убил, — прошептал Олег, защищаясь.
— Ладно-ладно, — бросил Мрак хрипло. — Захлопнуть кишка тонка?
— Мрак… Я могу попробовать, но… края трещины могут удариться с такой силой, что вздымется великая гора — огнедышащая, убивающая все на сотни верст… Или же провалится здесь все в преисподнюю! Я еще не умею…
Верблюды сделали широкий круг, понеслись к трещине. Мрак выбежал, перехватил у самого края. Звери хрипели, роняли зеленую пену, даже не плевались. Сзади осела туча песка, образовавшийся бархан зашевелился. Из середины выкопалась гигантская ящерица — так показалось сперва, на второй взгляд это оказалось Таргитаем.
Весь в струях песка, обеими руками сбросил налипший на голову красный песок. Лицо было разбито, кровь сочилась из рассеченной брови и скул, а из ноздрей бежали красные струйки.
— Там камни! — сообщил он плачущим разбитым голосом. — Такие же… я въехал в них прямо… Их было много…
— Головой? — спросил Мрак. Он на глазах оживал. — Ежели еще остались, то надо собрать.
Маг стонал, блестящая темная кожа лопнула, в трещинках выступила кровь. Он на глазах иссыхал, на худой спине вздувались пузыри, как от сильных ожогов. С трудом повернул голову, прошептал:
— Камней надо много…
— Ничего, — заверил Таргитай растрескавшимся голосом, — Мрак принесет, он здоровый, как три медведя. Олег тоже не слабенький…
Мрак поднял секиру, деловито засунул в петлю на перевязи. Лицо снова обрело жесткость, а бесцветный голос превратился в рык:
— Говори, сколько надо? Таргитаю надо размяться, а то все на верблюдах катается! Натаскает даже больше, чем надо, у него всегда так, он как хомяк, только хомяки не поют. Запас ведь в зад не клюет и есть не просит, верно? Ты пошепчешь, что тебе демоны подскажут, но уж не обессудь, буду держать ножик возле твоего горла!
Маг поднялся, сел. Кожа сморщилась, как на печеном яблоке, на голой как колено голове выступили безобразные волдыри.
— А трещина…
— Потом, — бросил Мрак. — Ежели получится. Нашего волхва в детстве мало пороли, он еще пальцев на руке не сочтет. Ломать умеет с детства, а строить все только учится.
Они стащили к разлому все глыбы за версту вокруг. Из пропасти поднимался дымок, но уже не чадный от горящих пальм и боги знают чего еще, а легкий синеватый. От него слезились глаза и жгло горло. Темные стены ниже становились коричневыми, еще дальше — темно-вишневыми, а глубже Мрак не видел. Оттуда поднимался сухой жар, в котором могли жить разве что огненные демоны, но наверх выпускать вряд ли стоит, на свете останутся только оплавленные камни, а среди них жить будет непривычно.
Когда выстроили кольцевую стену неврам по колено — помогала даже Лиска, — Олег затащил в середку верблюдов, коня и тюки. Таргитай решил, что и он верблюд, затесался тоже. Олег выгнал, напомнил магу:
— В Гиперборею! К Мировому Дереву.
Маг едва дышал, косил глазами на волосатую руку, что прижала лезвие широкого ножа к его горлу. Другой рукой Мрак хищно держал пустынника за волосы.
Лицо пустынного мага было в язвах. Пузыри лопались, сукровица тут же сохла серыми грязными полосками. Один глаз закрылся вовсе, другой распух, глядел затравленно и зло.
— Я сделаю, — прохрипел он. — Сделаю.
— Я прослежу, — сказал Олег, он заставил себя смотреть в обезображенное лицо, не отводя взгляда. — Но даже если обманешь… мы сумеем вернуться. Даже из преисподней вернемся. Я не злой, но мои спутники… особенно этот синеглазый с огненным Мечом. Он зверь.
— С-с-сущий зверюка, — подтвердил Мрак. Он рванул мага за волосы, запрокинув лицо к небу, острие слегка пропороло натянутую кожу. Струйка крови сразу засыхала неопрятными коричневыми комочками.
Маг прошептал, едва шевеля распухшими полопавшимися губами:
— Но трещина…
Мрак поднял окровавленное лезвие к глазам мага.
