Ноги Мрака всякий раз почти до колен погружались в раскаленный песок. Впереди торчало обгрызенное горлышко кувшина, запечатанное красной глиной. Мрак разглядел даже оттиск печатки. На ходу подцепил за горло, с натугой вытащил. Внутри вроде бы заскреблось. Сломал глину, из кувшина вывалился крохотный уродливый бесенок. Весь красный, словно испекся в этих песках, с узкими глазками.
— Что повелите? — пропищал он.
— Нам к пустынному магу, — прохрипел Мрак.
— Тогда пойдемте, — согласился бесенок. Он заковылял по бархану, смешно взрывая песок,. Увязал еще больше Мрака, но старательно размахивал крохотными лапками.
— Нам побыстрее надо, — сказал Мрак раздраженно.
— Тогда побежали, — предложил бесенок бодро.
Мрак ухватил его за холку, сунул в кувшин. Таргитай только и увидел как Мрак широко размахнулся, кувшин вылетел из его длани как боевой валун. За дальним барханом взвился фонтан песка и пыли.
Дальше Таргитай смутно помнил, что пришла ночь, он свалился без памяти.
Олег был полумертв, пришлось Мраку самому, ругаясь и отплевываясь, связывать маленькую женщину.
— Рыжая, не шелохни и пальцем. Олег спит, а мне только дай повод. Переломаю ноги, скажу, так и было.
Она смолчала, но он видел, что поняла. Его понимали всегда, в отличие от заумного волхва или недоумного дудошника. И верили всегда: у него было лицо честного человека. Если скажет, что даст в лоб и уши отпадут, то так и будет. Еще и прыщи осыплются.
Мрак растолкал всех среди ночи, поднял — озябших, лязгающих зубами. Пошли быстрым шагом, сразу увязли, согрелись. Под ногами иногда похрустывало. Олег ахнул, присел перед чахлым темным кустиком — колючки блестели инеем!
Таргитай попробовал лизать, разодрал рот. Олег с маленькой рыжеволоской начали отставать. Мрак нахмурился:
— Пусть чапает впереди. Чуть что не так, я ее влет, как утку.
— Мрак, пусть писает как может…
— А никто ее в плен не тащил!
Однако отстать дал. Острые кончики ушей подергивались, ловил каждый звук. Таргитай сказал завистливо:
— Ей хорошо! Присела — и все. А вот я если не встречу деревцо, хоть паршивенькое, то уписаюсь.
— Хотя бы камень, — вздохнул Мрак понимающе.
Олег придерживал рыжеволоску, пока Мрак и Таргитай не удалились шагов на полсотни, а потом и вовсе скрылись за барханом. Лиска взглянула искоса, голос был полон яда:
— Раб, ты мог бы насиловать на виду у друзей. Таких же животных.
— Это ты, зверюка злобная. Я стараюсь, чтобы твой мочевой пузырь не лопнул.
Быстрый взгляд, который она метнула, выдал с головой: вот-вот пустит лужу. Однако снова гордо вскинула и без того вздернутый носик. Спросила ядовито:
— У меня вроде бы руки связаны. Или мне показалось?
Олег потемнел, чуя насмешку, сказал раздраженно:
— Я мог бы тебе расстегнуть… Впрочем, черт с тобой. Руки развяжу, но ремень прицеплю за ногу. Бегаешь наверняка быстрее, вон какая противная! А Мрак с его стрелами далековато.
Он накрепко привязал за лодыжку, снял ремешок с рук. Она наблюдала из-под приспущенных век, дышала ровно. Олег отошел, насколько позволял ременный поводок, перевалил через гребень бархана, лег, чтобы не видеть ее. В сотне шагов удалялись, увязая в песке, Мрак и Таргитай. Мрак оглянулся, словно ощутил взгляд волхва, брови сшиблись на переносице. Олег успокаивающе помахал концом ремешка, указал пальцем через гребень.
Мрак и Таргитай остановились, поджидая. Их громадные мешки делали их похожими на горбатых медведей. Мрак дважды оглядывался, наконец заорал зычно:
— Тащи!
— Мрак, она занята. Трудится…
— Быстро, остолоп!
Олег нерешительно потянул за ремешок, чувствуя себя подлецом и дураком одновременно. Ремешок натянулся. Вдали жестикулировал Мрак, даже сделал шаг в направлении к ним. Олег перевалился через гребень, ахнул и метнулся в прыжке на рыжеволосую хитрюгу. Под ее острыми зубками как раз лопнул перегрызенный ремешок. Она вскочила, Олег обрушился как лавина, сбил с ног. Она пыталась драться, он выхватил нож, другой рукой схватил за волосы и дернул, обнажив нежное горло. Лезвие коснулось тонкой кожи. Олег чувствовал сильнейшее желание нажать сильнее, покончить с нелепым делом — повод для оправдания перед собой есть.
