— На этот раз вам не уйти, лесные твари, — сказал он сдавленным от ярости голосом. — Вы умрете сейчас!
Олег невольно улыбнулся, мучивший его вопрос разрешился сам собой. У него не было ощущения гибели от руки Лиски, потому что ее опередит этот шрамолицый. Значит, все в порядке, он не потерял способности предугадывать!
Опять не успел додумать, не дают, только осталось чувство, что какую-то мелочь все же упустил. Но Фагимасад опять побледнел, все-таки попятился, не так понял его ликующую усмешку. Воины устрашились, схоронились за щитами, только глаза выставили, как раки. Мечи в руках дрожат так, что звякают.
Царевич крепче сжал рукоять меча.
— Ты умрешь, раб!
— Сам ты раб, — ответил Олег непривычно мирно. Подумал, добавил: — И степная тварь. Противная. У тебя больше нет царства, Фагимасад. Ты — тварь на побегушках.
Изуродованное лицо дергалось. В уголке рта выступила пена.
— Узнай же напоследок, что за это время я кое-что узнал и о магии!
Неведомая сила подняла Олега на ноги. Стегнула боль. Он охнул. Невидимые руки не давали упасть, изуродованный враг стоял с мечом наготове. Тысячи острых жал впились в тело. Олег раскрыл рот для крика, но губы не слушались.
— Ну как, лесная тварь? — спросил противник почти ласково. — Сейчас ты умрешь, но будешь чувствовать свою смерть…
Боль стала такой острой, что перед глазами заплясали огненные мухи. Незримые руки сжимали даже челюсти, иначе постыдно выл бы и стонал. Жизненная мощь быстро таяла. Огненные искры погасли, пошел черный снег.
Сквозь грохот крови в ушах Олег слышал настойчивый голос, все более удаляющийся:
— Ты уже мрешь, тварь… Уже издыхаешь… Ящер тянет к тебе лапы…
Ему показалось, что доносятся другие голоса. Шум в ушах стал тише, просветлело. Олег обнаружил, что лежит на полу, у самого лица беспокойно постукивает каблучком сафьяновый сапожок. Раздраженные голоса раздавались сверху. Олег заставил себя слышать, хотя шелохнуться не мог, боль гнездилась в каждой клетке тела.
— Это мой пленник… Я должна его пытать… Оскорбил грязно… Нет, сперва я…
Олег повернул голову, вскрикнул от острейшей боли. Бывший царевич и Лиска стояли друг перед другом, злые, красные, готовые вцепиться друг в друга. За их спинами нерешительно переступали с ноги на ногу воины, по трое за каждым. Двоих Олег узнал, приходили с Лиской. В их глазах он уловил сочувствие, значит, ему в самом деле досталось на всю длину меча.
— Варваров захватил я, — раздраженно заявил изуродованный царевич. — Я — и никто другой! И, напоминаю, я вытащил тебя из каменного мешка, куда бросил тебя этот…
— Агимас, ты дурак! Захват башни поручили мне. К тому же за мной должок, я верну все, да еще и добавлю!
Он опустил руку на рукоять меча.
— Нет. За мной должок поболе. Видишь мое лицо? Когда-то я был сыном киммерийского владыки. Наше царство простиралось на весь мир… почти. Наша мощь не знала пределов. Я водил армии, где воинов было больше, чем песка в этих пустынях, чем капель во всех морях. Меня обожали самые красивые женщины мира, я готовился принять от отца трон. Понимаешь? Но в мою степную страну ворвалось трое диких людей из Леса. Они не только разнесли дворец, убили отца и знатнейших мужей, но и разрушили царство! Как смутный сон вспоминаю свою одежду царевича, толпы нарядных людей, смех, веселье… Во дворце во время той резни, которую устроили эти трое, уцелел я один. Теперь знаю, почему боги спасли! Знаю и то, почему позволили… поцарапать меня, мое лицо. Жажда мщения не дала мне забыть свое имя, хотя теперь его произносят иначе! Жажда отомстить помогла овладеть началами магии. Я должен отомстить! Только месть отличает зверя от человека!
Она долго смотрела в его обезображенное лицо.
— Да, Агимас, ты имеешь на них больше прав. Я тоже жажду мщения, но твой долг древнее и больше.
Фагимасад, бывший царевич, а ныне наемный воин Агимас, кивнул своим людям. Лицо киммерийского царевича было мрачным, дергалось, обнажая выбитые зубы. Лиска поспешно подняла ладонь:
— Погоди. Их трое. Ты бери двоих, а с этим разделаюсь я сама.
Олег потряс головой, стараясь приглушить боль и очистить глаза. Огненные мухи погасли. Двое хищников над его еще теплым трупом рычат, вот-вот вцепятся друг другу в глотки. Помочь бы! Он бы даже зубы наточил обоим.
