Мрак посмотрел с отвращением.
— Ишь, подлая! Я бы до такой гадости никогда бы не додумался, хоть все дрова бы у меня на голове перекололи. Гольш был прав, не зря бабу заставил взять.
Таргитай ахнул:
— Будешь обижать коней?
— Зачем коней? Кони не виноваты. А вот перепортить подпруги, ремни, тетивы…
Ночью он неслышно исчез. Лиска бдила у крохотного костра, спрятанного в ямке, но не обнаружила, когда вернулся и скользнул под одеяло. Утром на удивление Мрак дрых долго, а когда наконец вскочил в седло, заявил весело:
— Прем во-о-о-он на тот гаек. Потом левее, проедем так, чтобы между нами оставалась лесная засека… Хоть рожи ихние разглядим, а то человеческого лица давненько не видывал.
Таргитай обиделся:
— А у нас какие?
Олег спросил осторожненько:
— Не перебьют стрелами?..
— Твоя гадкая девка такое надумала, ты слышал… Я бы до такого век не допер. Это все одно, что плюнуть соседу в суп.
Таргитай снова обиделся:
— Соседи? По всему свету гоняются за нами!
— Так мы ж не знаем, зачем гоняются. Вдруг хотят спросить, кто нам сшил такие штаны?
Он пустил коня в галоп. Таргитай ткнул своего пятками в бока, привык за Мраком двигаться бездумно, но на чистом детском лице было такое недоумение, что даже Лиска, переживающая только за Олега, возмутилась, крикнула срывающимся голоском в спину оборотню:
— Ты злой! Таких даже звери не трогают.
Мрак оскалил зубы:
— Верно. Собаки не трогали, волки брезговали. Зато люди… Ладно, не скули. Берег близко.
Она недоверчиво покачала головой.
Олег ничего не сказал.
— Думаешь, ему сверху так уж все видно? Понюхай воздух! Он мокрый и пахнет солью.
Тонко вырезанные ноздри Лиски дернулись, она втянула воздух. Измученное личико медленно осветилось надеждой.
— Чую… Верст десять?
— Двенадцать, если по прямой, как ворона… или сто, если полетит Олег.
Еще за версту они слышали далекий грозный рев, глухие удары. Когда выехали на крутой берег, все четверо ошалело ухватились за седла.
Они стояли на краю высокого скалистого берега. Далеко внизу волны как горы мерно накатывали на красный гранит, обрушивались исполинской тяжестью, расшатывали, ломали камень, выгрызали куски и уносили. Волны уходили вдаль, становясь все мельче и мельче, но на том конце мира не видно было ожидаемой полоски земли!
— Край света? — спросил Таргитай дрогнувшим голосом.
— Размечтался, — бросил Мрак грубо. — Врежь ему, Олег.
— Остров Буян лежит прямо, — врезал Олег безжалостно. — Его не видно, это остров старой магии. Даже я не видел, но книги говорят… Только сам Буян уже на краю мира, хрустальный купол неба краем опирается на него.
Он почти кричал, скала содрогалась под их ногами. Глухой, но мощный рев приглушал слова. Воздух был резкий, соленый и прозрачный. Мелкая водяная пыль поднималась от пены прибоя, там высовывались и пропадали горбатые спины морских зверей. Таргитаю почудились громадные клешни, горящие злобой выпуклые глаза.
— Близок локоть, — сказал он с тоскливой надеждой, — а ты уж придумай, как укусить… а лучше — грызануть. Чтобы р-р-р-раз — и тама.
Они сидели у костра, разожженного из предосторожности в ямке, когда сверху грохнулась птица, которая с каждым днем казалась Мраку все безобразнее, а Лиске — гордой и умной. Олег упал на кучку своей одежки, молниеносно оделся — так бы дрался, проворчал Мрак, — с тревогой поглядел на коней.
— Добро, что не отпустили… Без них не обойтись.
Лицо его было осунувшееся, желтое, в глазах метался страх. Мрак вскинул брови.
— На остров?.. Хрустальный мостик сотворишь?
Таргитай подпрыгнул.
— Олег, не вздумай!.. Кони подкованные, враз разнесут к чертям собачьим… или собачачьим, никак не запомню.
— Он подождет зимы, — предположил Мрак саркастически.
Олег не отвечал, пристально смотрел в серое небо, затянутое свинцовыми тучами. Там двигались темные тяжелые массы, сталкивались, в грязных массах глухо рокотало, поблескивало.
— Сейчас полнолуние, — сказал он мертвым голосом. — Чары сейчас бьют, как молот… В этот день можно зачаровать воду. Но только на час… Ежели не успеваем, а мы не успеваем, погибнем вместе с конями.
— Погибнем мы — погибнет весь мир, не только наши кони, — рассудил Мрак. — А там старик отбивается, ему сил осталось на неделю.
