Глэйр попыталась подняться, не прибегая к помощи своих палок. Покачнулась. Ее красивое лицо исказилось от напряжения. Кэтрин бросилась ей на помощь. Руки дирнанки обхватили плечи земной женщины. Так они и стояли некоторое время — обнявшись и чуть не плача.
— Я хочу поблагодарить вас за него, Кэтрин. Что еще сказать. Огромное вам спасибо…
— И вам спасибо, Глэйр. За то, что он был со мной…
— Я должна поговорить с ним. А потом оставлю вас наедине.
Она подняла свои палки и зашла в спальню, не закрыв за собой дверь. Говорили они по-английски, и Кэтрин поняла, что это сделано специально.
— Тебе очень повезло, Ворнин. Тебя нашел хороший человек.
— Да.
— И ты не хочешь ее покидать?
— Я ее люблю, Глэйр. Это гораздо серьезней, чем я сам ожидал. Но остаться мне нельзя, не так ли?
— Нельзя.
— Соглашение?
— Да, соглашение.
— Как вы нашли меня?
— Сейчас это уже не имеет значения. Скажи спасибо Сартаку. Он, кстати, и меня нашел. Но об этом позднее. Ты здоров?
— Так, ничего серьезного. А ты?
— Почти здорова. Где твой костюм?
— Спрятан.
— Не забудь его, когда будешь уходить. И забери все, что было у тебя в момент приземления.
— Естественно.
— Попытайся объяснить ей, что остаться тебе невозможно. Что Наблюдатели не имеют права сближаться с наблюдаемыми. Это очень неприятно. Я и Том… Человек, который прятал меня…
— Тебе было больно оставлять его, не так ли, Глэйр?
— Так. Но я нашла в себе силы. И ты найдешь. А боль через некоторое время пройдет… Я сейчас уйду. Машина будет стоять на улице. Когда будешь готов к тому, чтобы уйти, включи на крыльце свет. Можешь не спешить. Мы подождем, сколько надо.
Кэтрин словно окаменела, только теперь полностью осознав постигшую ее утрату. Она еще старалась убедить себя, что ничего не теряет, поскольку ничего не имела — Ворнин никогда не принадлежал ей. Это был просто гость. Г-о-с-т-ь! Посетитель. П-о-с-е-т-и-т-е-л-ь! То, что между ними произошло, было мгновением — любовью бабочек, гибнущих от первого дуновения зимы.
Глэйр снова обняла ее. Начала что-то говорить, но слова застряли в горле. Кэтрин попыталась унять слезы.
— Я не буду задерживать его слишком долго, — прошептала она.
Дирнанка вышла. Кэтрин закрыла за ней дверь и вошла в спальню. Ворнин стоял у окна. Она молча подошла к нему, обняла…
Им нужно было так много сказать друг другу.
И так мало осталось для этого времени…
— Зайдете? — спросил Том Фолкнер.
— Пожалуй, — пожала плечами Кэтрин Мэйсон.
Он открыл дверь своего дома, и она вошла.
Они изъездили за полдня почти весь Альбукерк. Она оставила свою маленькую дочку у соседки и не уставала напоминать себе, что пора возвращаться домой, но все откладывала и откладывала… И вот они в его доме.
Он только теперь смог ее рассмотреть. В машине, когда она сидела рядом, не было возможности сделать это. И сейчас он смотрел на нее, не отрываясь.
— Думаю, нам следует хранить все происшедшее в тайне, — нарушила затянувшееся молчание Кэтрин.
— Вы правы. Ведь не хочется, чтобы нас посчитали лунатиками? — сдержанно улыбнулся он.
— Зато теперь мы можем основать новую религию, — улыбнулась в ответ она. — В качестве конкурентов Фредерику Сторму. Заложим храм и начнем проповедовать евангелие от Наблюдателей…
— А кого объявим богом? Миртина или Ворнина?
— Том, не надо…
— Я пошутил. Хотите что-нибудь выпить?
— Не возражаю.
— У меня довольно скромный выбор: эрзац-виски, кое-какое вино и…
— Мне все равно, — перебила его Кэтрин. — Главное — с пульверизатором.
— Едва ли самый элегантный способ пить спиртное, — заметил Фолкнер.
— А я вовсе не претендую на элегантность, — отпарировала она.
Он улыбнулся и предложил ей поднос с пульверизаторами. Она, не глядя, взяла один, он, чтобы не показаться невежливым, последовал ее примеру.
— Ваш муж, насколько я помню, служил в ВВС?
— Да. Теодор Мэйсон. Он погиб. В Сирии.
— Извините. Я не знал его. Он служил в Киртлэнде?
— До своего перевода за океан.
— Это большая база. Очень жаль, но я действительно не был с ним знаком.
— Почему вы так говорите?
— Не знаю, — смешался он. — Просто потому что… ну, потому что он был вашим мужем и… было бы очень приятно, если бы я… о, черт! У меня просто язык заплетается, не так ли? А как это выглядит со стороны? Перезрелый юнец сорока трех лет! Еще выпьем?
