"Это сон", — убеждал он себя, вглядываясь в лицо странного парня, которое то появлялось, то исчезало, в его неестественно большие глаза.
"Это сон", — он переворачивался с бока на бок, сопел, сердито бурчал и даже тряс головой.
"Это от злости, — опять убеждал он себя. — Из-за книжки, которую можно, конечно, назвать фантастической, но не модной и не супер. Это из-за розыгрыша". И знал, что дело не в книжке.
Наконец, раздражённо подскочил и сел на кровати. Сердце стучало в горле, он весь взмок и чувствовал себя ужасно. В очередной раз потряс головой и, полусонный, босиком и впотьмах, пошлёпал вниз по лестнице в туалет. Почему не зажёг свет и сам не знал, но последствий не пришлось долго ожидать: споткнулся о ступеньку, и даже цепляние за перила его не спасло, так что с пары ступенек съехал на коленях.
Тут уж он окончательно проснулся, сердито выругался, встал с пола и, растирая будущие синяки, прислушался, не разбудил ли отца. Нет, обошлось. Махнул рукой и поковылял на кухню выпить газировки из холодильника. Даже не подозревал, что от неё ему станет настолько легче! Но после туалета всё-таки решил выпить какое-нибудь снотворное или успокаивающее. Заглянул в аптечку: бинт, пластыри, таблетки от боли головы и прочее… кроме того, что хотел.
— Опять отец забрал!
Его отец каждое лекарство — особенно снотворные и успокаивающие — считал вредными, почти ядами, а врачей называл шарлатанами. Приходил в ярость, когда его сын хватался за таблетки.
"Кажется, у меня в столе что-то есть", — с облегчением вдруг вспомнил Виктор и осторожно поднялся наверх, к себе.
Открыл дверь — и остолбенел: на фоне окна не очень ясно, но вырисовывалась человеческая фигура.
Затаив дыхание, стараясь не дрожать, Виктор протянул руку к выключателю, включил свет — и опять остолбенел. Его преследователь! Стоял возле окна в той же куртке, неподвижный, угловатый, как бы даже неловкий, но в его глазах — они были не просто тёмные, а явно чёрные — уловил улыбку и доброжелательность. Странно, этот тёплый взгляд вдруг так успокоил его, словно незнакомый парень был старым, добрым знакомым.
— Слушай, как ты попал в мою комнату?
— Я испугал тебя… прости, — голос у парня был низкий, но такой же добрый, как и взгляд.
— Кто ты и что тебе нужно? — спросил Виктор упрямо. — Таскаешься за мной, как педик, уже два дня. Влюбился в меня, что ли?
Чёрные глаза незнакомца стали гордыми и печальными.
— Почему ты злишься? Я чем-то тебя обидел?
— Как ты сюда вошёл?
— Не спрашивай.
— Как это — "не спрашивай"?! Это мой дом!
— Не сердись… и прошу тебя… не спрашивай, — незнакомец произнёс это так умоляюще, что злость Виктора опять исчезла, но ей на смену появилась настороженность. Смотри, какой психолог, как умеет подойти к человеку? А я не поддамся!
— Может ты меня отвлекаешь, пока твои подельники дом обчищают?
— Иди и проверь.
Помолчали — Виктор, настороженный и готовый ко всему; черноглазый, спокойный и невозмутимый. Первым в этой молчаливой битве капитулировал Виктор. Хмуро подошёл к столу, с вызывающим видом сел за него, скрестил руки на груди и вздохнул:
— Но ты хоть можешь объяснить, что тебе нужно? Я же имею право знать?
— Я хочу быть твоим другом.
— Что? Вот так, ни с того ни с сего?
— Было очень трудно найти такого, как ты. Три месяца искал.
Виктор невольно заморгал, потом недоверчиво покачал головой:
— Слушай, ты! Если думаешь, что своим гипнозом сделаешь из меня куклу, то…
— Я никого не гипнотизирую, — ответ был таким серьёзным, что злость Виктора опять исчезла. Однако недоверие осталось.
— А я тебе не верю!
— Знаю.
Опять помолчали.
— Ну, ладно, как тебя хоть зовут?
— Дин, а тебя?
— Столько за мной бродил и не знаешь?
— Это не было важным.
— Странно, но ладно. Зовут меня Виктор Ленский. А как твоя фамилия?
— У меня её нет.
— Дурачишься?
— Нет, отвечаю серьёзно.
Виктор нахмурился: а может у парня с головой не в порядке?
— Хорошо, поверю, что ты хочешь быть моим другом. Но почему именно моим — объясни! И именно другом, а не знакомым или приятелем! Друзьями не становятся за пять минут, для этого нужно пуд соли вдвоём съесть.
— Ты не хочешь быть моим другом?
