Экспертиза ссылается далее на приведенную в одной из моих работ фразу Ленина, сказанную им на заседании Петроградского комитета партии 1/14 ноября 1917 года: «…Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика», и прибавляет: «Мы не имеем никакого основания ему (Троцкому) не верить в этом»[578]. Считаю не лишним отметить, что в данном случае нет надобности ставить вопрос в плоскости доверия к моим личным утверждениям. В издаваемом мною русском «Бюллетене оппозиции», № 7, ноябрь — декабрь 1929 г., воспроизведено факсимиле корректурного оттиска протоколов 1 ноября 1917 года с собственноручными пометками и резолюциями лиц, задержавших печатание этого протокола[579].
Кодикьой, 12 сентября 1931 г.
Письмо единомышленнику за границей
Дорогой товарищ!
Вы возражаете против лозунга рабочего контроля вообще и против попытки его осуществления через завкомы. Главный Ваш довод в том, что «законные» завкомы на это не способны. Я нигде не говорил в своей статье о «законных» завкомах. Мало того: я совершенно точно указал, что завкомы могут стать органами рабочего контроля лишь при условии такого напора рабочих масс, который отчасти подготовляет, отчасти устанавливает двоевластие предприятий и в стране. Ясно, что это не может произойти в рамках существующего закона о завкомах, как и революция не может произойти в рамках Веймарской конституции.
Из этого, однако, только для анархиста может вытечь тот вывод, что не надо использовать ни Веймарскую конституцию, ни закон о завкомах. Использовать надо и то и другое. Но по-революционному. Завкомы — не то, чем их делает закон, а то, чем их делают рабочие. На известном этапе рабочие «раздвинут» рамки закона, или разорвут его, или просто переступят через него. В этом и состоит переход к чисто революционной ситуации. Но этот переход еще впереди, а не позади. Его нужно подготовить.
Что в завкомах сидят нередко карьеристы, фашисты, социал-демократические чиновники и пр., это не говорит против использования завкомов, а лишь доказывает слабость революционной партии. Те рабочие, которые терпят такие завкомы, и до тех пор, пока они их терпят, революции не сделают. Партия не может стать сильнее в стороне от рабочих. А главным местом деятельности рабочих является завод.
Но, возражаете Вы, в Германии ведь миллион безработных. Я этого не забываю. Но какой же отсюда вывод? Махнуть рукой на занятых рабочих и перенести все надежды только на безработных? Это было бы чисто анархической тактикой. Разумеется, безработные представляют, особенно в Германии, огромный революционный фактор. Но не как самостоятельная пролетарская армия, а лишь как ее левое крыло. Основное число рабочих нужно все же искать на заводах. Вопрос о завкомах тем самым остается во всей силе.
Далее. Для безработных совершенно не безразлично, что делается на предприятиях и в промышленности вообще. К контролю над производством совершенно необходимо привлечь и безработных. Организационные формы для этого можно найти. Они будут подсказаны самою практикой. Разумеется, все это произойдет не в рамках существующего закона. Но надо найти формы охвата как работающих, так и безработных, а не просто ссылаться на наличие безработных в оправдание своей слабости и пассивности.
Вы говорите, что брандлерианцы держатся за рабочий контроль и завкомы. Я, к сожалению, за неимением времени, давно перестал следить за их литературой. Я не знаю, как они ставят эти вопросы. Весьма вероятно, что они и сюда вносят дух оппортунизма и филистерства. Но разве позиция брандлерианцев может иметь для нас решающее значение, хотя бы и со знаком минус? Брандлерианцы кое-чему научились на III конгрессе Коминтерна. С оппортунистическими искажениями они пытаются применять или пропагандировать большевистские методы борьбы за массы. Неужели же нам из-за этого отказаться от самих методов?
Насколько понимаю из Вашего письма, Вы являетесь также противником работы в профсоюзах и участия в парламентаризме[580]. Но тогда нас разделяет пропасть. Я марксист, а не бакунист. Я стою на почве действительности буржуазного общества, чтобы в нем самом найти силы и рычаги для его низвержения.
