Милый Лева!
1. Посылал ли ты в Париж перевод моих замечаний насчет того, чем объясняются нынешние затруднения Лиги (ошибками старого правления, а не нового)?
Есть сведения, что Милль вместе с Эмилем ведут борьбу против Раймона. Это никуда не годится. Я Милля постарался успокоить в своих последних письмах. Но если он не «успокоится» в своем невыносимом импрессионизме, то может кончиться плохо. Надо ясно понять, что худо ли, хорошо ли, но дело держится на Раймоне и Франке: заменить их Милль никак не может, пусть постарается их дополнить.
2. Разумеется, наше положение трудное. Нам приходится кустарными средствами противопоставлять очень большие и сложные исторические и стратегические соображения — кустарным идеям, которые распространяются и защищаются с помощью самой высокой техники. За этими кустарными идеями стоит самое революционное государство в мире. Этот факт действует на эмпириков, а таково подавляющее большинство людей.
Я здесь возвращаюсь к Сталину. Нынешние успехи советского государства представляют собой несомненный факт. Эти успехи оказались возможны лишь благодаря резкой перемене политики. Перемена политики оказалась возможной лишь благодаря левой оппозиции. Буржуазия всего мира поняла это. Все американские издания, за которыми я имею возможность следить, видят в успехах политики Сталина победу нашей политики. Коммунистический Интернационал, аппарат которого зависит непосредственно от Сталина, всеми средствами и не без успеха тормозит понимание этой истины. Но она будет проникать в сознание.
Отказ от политики «третьего периода» был непосредственно вызван нашей критикой. Ошибки наших сторонников замаскировали этот факт. Но он все же будет проникать в сознание.
Сейчас мы имеем перед собой еще более грандиозный опыт: испанскую революцию. Преимущество научных идей, защищаемых кустарными средствами, над кустарными идеями, защищаемыми с помощью самой богатой техники, должно обнаружиться на опыте испанской революции очень ярко и убедительно.
Нельзя, конечно, недооценивать кустарности наших средств и методов. Мы имели возможность убедиться в том, что от прошлого мы получили в наследство в Европе, наряду с хорошими элементами, также и никуда не годные. Ландау и К>о больше мешают пониманию наших идей и методов, чем помогают этому. Все в совокупности может обескураживать людей без традиции, без кругозора или без характера. Но надо себе сказать ясно: из обстановки выскочить нельзя. Кадры надо отбирать и воспитывать. Преимущество правильных идей над ложными должно обнаружиться. В Евангелии на этот счет сказано: «Претерпевший до конца спасется». Вот это надо себе крепко зарубить на носу молодым оппозиционерам.
Еще одно соображение. Успехи германской компартии показывают, что бывают условия настолько благоприятные, что они с избытком перекрывают несостоятельность руководства. При благоприятных условиях можно без компаса доехать до Америки, но все-таки это будет лишь счастливый случай. Вообще же без компаса, во избежание катастроф, не рекомендуется совершать дальние поездки. Рассуждая отвлеченно, нельзя считать исключенной победу германского пролетариата даже под руководством Тельмана. Эта победа будет стоить неизмеримо дороже, придет позже, по дороге будет подвергаться всяческому риску и для своей реализации потребует все же ряда счастливых случаев. Но пока что до этого далеко. Пока что кризис капитализма толкает в сторону коммунизма недовольные массы. Подлинные задачи стратегии еще целиком впереди. Капитализм еще не сказал своего последнего слова. Первое же большое поражение компартии, а оно отнюдь не исключено, — вызовет, с одной стороны, страшный разброд, а с другой, — потребность лучших элементов разобраться в том, что произошло. Наша политика остается политикой дальнего прицела.
2. Относительно Ландау и переписки. Нельзя ли посоветоваться с адвокатом насчет того, как квалифицирует такой образ действий германское законодательство? Это есть одна из форм злоупотребления доверием со стороны посредников. Буржуазное законодательство очень хорошо знает такое преступление
