Троцкий. Книга 2 - страница 21

Незадолго до своей гибели Троцкий, как мы знаем, не раз выдвигал предположение, а затем поверил сам — и пытался убедить других в этой гипотезе, — что Сталин "отравил Ленина". В своей статье "Сверх-Борджиа в Кремле" Троцкий рассказывает, как Г.Ягода, приближенный к Сталину, "имел особый шкаф ядов, откуда по мере надобности извлекал флаконы и передавал их своим агентам с соответственными инструкциями. Сталин не мог пассивно ожидать, поправится ли Ленин, от этого зависела судьба Борджии. Сталин понимал, что от этого зависело, станет ли он хозяином аппарата, а значит и страны…"[69]

Я не стану рассматривать эту версию, основанную на различных косвенных предположениях. Это могло быть (зная коварство Сталина), но могло и не быть (почему Троцкий заговорил об "отравлении" спустя полтора десятилетия?). Думаю, сам этот факт останется вечной тайной истории, без надежды когда-либо абсолютно категорично его как опровергнуть, так и подтвердить.

Получив письмо от Крупской после смерти Ленина, Троцкий вспоминал, что незадолго до кончины вождя революции, через коминтерновских работников с ним связались американские специалисты, предлагавшие новые способы лечения. Троцкий, зная от Гетье и других советских врачей характер заболевания Ленина, выразил скептицизм, но тем не менее отправил записку Крупской:

"Дорогая Надежда Константиновна!

Пересылаю Вам американское предложение — относительно лечения В.И. — на случай, если оно Вас заинтересует. Априорно говоря, доверия большого к предложению у меня нет.

16 ноября 1923 г.

С товарищеским приветом Л.Троцкий"[70].

После смерти Ленина борьба между Сталиным и Троцким приняла односторонний характер. Первый атаковал, второй защищался. Нет, внешне и Троцкий достаточно часто будоражил общественное сознание своими речами и статьями, но для проницательных людей было ясно: Председатель Реввоенсовета уже проиграл. И проиграл крупно. В январе 1925 года Троцкий был освобожден с поста народного комиссара по военным делам и с поста Председателя Реввоенсовета Республики. На январском (1925 г.) Пленуме ЦК, где решался вопрос о Троцком, Зиновьев и Каменев вдруг сделали неожиданный ход: вместо Троцкого предложили на пост наркомвоена… Сталина. Но генсек сразу же возразил, недоуменно оглядев своими желтыми глазами членов Центрального Комитета. Предложение не прошло. Сталин остался у пульта управления быстро крепнущей аппаратной машины. К слову, вопрос решался без Троцкого: он вновь сказался больным…

Сталин боялся Троцкого, стоящего во главе вооруженных сил. Он не забыл письма В.А.Антонова-Овсеенко, которое тот направил в Политбюро в защиту Троцкого. Защищая Председателя Реввоенсовета от нападок, Антонов-Овсеенко писал, что "среди военных коммунистов уже ходят разговоры о том, что нужно поддержать всем как один т. Троцкого…"[71] Посоветовавшись, "тройка" нашла ему сразу три должности, которые отодвинули опального лидера на обочину политической жизни и должны были погрузить его в рутину бюрократических дел. Троцкий возглавил Главный Концессионный комитет, Электротехническое управление и стал председателем Научно-технического управления промышленности. Теперь он уже был не опасен.

На первых порах Троцкий с головой ушел в работу. Его захватили технические проблемы, возможность поставить науку на службу новому обществу. Троцкий ездил по лабораториям, встречался с учеными, проводил совещания инженерно-технических работников. На Политбюро бывал редко, многие заседания пропускал, ссылаясь на занятость новой работой. Казалось, он удовлетворился скромной ролью "технократа", рассчитывая еще больше времени уделить литературной работе.

Между тем в печати продолжались публикации, направленные против Троцкого, вспоминались его старые грехи, и он не смог уйти от политики. Оставив за собой лишь председательство в Концессионном комитете, Троцкий вернулся к активной политической деятельности.

А тем временем в "тройке" назревал раскол: Зиновьев и Каменев стали все больше осознавать, что, поддерживая Сталина, они укрепляют бюрократический режим в партии, готовят почву для диктатора. Зиновьев и Каменев обратились к Троцкому. "При первом же свидании со мною, — вспоминал Троцкий, — Каменев заявил: "Стоит вам с Зиновьевым появиться на одной трибуне, и партия найдет свой настоящий центральный комитет"