Почему?
Он бы наставил мне синяков.
Ах это.
Вы довольны?
Нет. Ничуть. Как вы влипли в такую историю?
Сама не знаю.
Фантастика.
Он мне нравился… то есть нравится, только…
Что вам нравится?
Мой парень.
Да, но что вам нравится в нем?
Что за дурацкий вопрос. Он мне нравится весь, такой как есть; нравится, что он сумасшедший, нравится в постели. Понимаете, о чем я?
Могу составить себе представление.
Так составьте.
Вы не встретили никого, кто был бы менее склонен к хамству и насилию?
Что за херню вы несете?
Неужели нельзя найти человека благородного, который не бил бы вас?
Такие бывают?
Вы великолепны.
Не берите в голову. Давайте полотенца.
Вот.
Думаю, мне не повредит хороший душ.
Возможно.
Придется принять душ, так и не узнав, кой черт заставил придурка вроде вас убить человека.
Идите домой принимать душ, тогда узнаете.
Домой? Вы даже не представляете…
Есть же у вас дом.
Дом — не мой, а моей матери.
Вообще-то, разницы нет.
Подойдите, это наверняка вас.
Бюро обслуживания, добрый вечер… Да, она здесь… Нет, понятия не имею… Да, передаю трубку…
Алло… Уже иду… Задержалась немного поболтать… С портье… Да, поболтать… Он мне в дедушки годится, Майк… Ну, это мое дело… Нет, послушай… Говорю тебе: уже иду… ТЫ ХОТЬ НА МИНУТУ МОЖЕШЬ ОСТАВИТЬ МЕНЯ В ПОКОЕ? Сказала — иду… ЭТО ТЫ ОРЕШЬ! …какие там полчаса, минут пять от силы… откуда я знаю, где-нибудь в сумочке… НЕ ОРИ, НА ХЕР… ГОВОРЮ ТЕБЕ… да пошел ты в задницу.
Простите, это моя вина.
Что за хрень…
Ступайте.
Нет, перезвоните ему, пожалуйста.
По телефону?
А как еще? Побыстрей.
Полагаю, что…
Побыстрей, иначе он спустится!
Вот, держите.
Алло?.. Алло?.. Прости, прости меня: прошу, прости… Майк… хорошо… сейчас поднимусь… обещаю… только полотенца возьму. Я люблю тебя… да… говорю тебе… да, иду.
Теперь идите.
Да, иду.
Спокойной ночи.
А вы правда не морочите мне голову?
В каком смысле?
Вы правда сидели в тюрьме?
Тринадцать лет.
Тринадцать?
Я много читал. Годы прошли.
Я бы спятила там, взаперти.
Вы молоды, в этом разница. Идите.
По-вашему, сколько мне лет?
Восемнадцать. Вы сами это написали в анкете.
И вы поверили?
Нет.
И значит?..
Скажите сами.
Шестнадцать.
Черт возьми.
Все говорят, что это особый возраст.
Похоже, так оно и есть.
Вы верите в то, что это особый возраст?
Не знаю, я никогда его не переживал.
Перескочили?
Можно и так сказать.
Жаль.
Жаль и растрачивать его зря, как вы делаете.
Я не растрачиваю.
Простите меня. Вы правы, я ведь ничего не знаю об этом.
Почему вы сказали, что я растрачиваю зря свои годы?
Не знаю. Сужу по вашему лицу.
А что с моим лицом?
Оно очень красивое.
И что с того?
Было бы очень красивым, если бы не было в нем этой злобы.
Злобы?
У вас злое лицо.
В точку!
Да ладно.
Я сама злая.
И этим довольна.
Да, я этим довольна, мне нравится быть злой, это меня оберегает от мира, я поэтому ничего не боюсь. Что дурного в злобе?
Мужчина задумался. Потом сказал, что молодым нужно быть очень осторожными, потому что тот свет, в котором живешь, когда молодой, будет тем светом, в котором будешь жить всегда, по причине, которой он так и не понял. Но знает, что это так. Сказал: например, в молодости многие страдают меланхолией, и происходит так, что они навсегда меланхоликами остаются. Или они выросли в полумгле, и эта полумгла их потом преследует целую жизнь. Так что нужно быть осторожнее со злобой: в молодости она кажется роскошью, которую ты можешь себе позволить, но это не так, а правда в том, что свет злобы — холодный свет, уничтожающий яркость красок, причем уничтожающий навсегда. Сказал также, что он сам, например, вырос среди насилия, среди трагедии, и должен признать, что по ряду обстоятельств ему так и не удалось выйти из-под этого света, хотя в целом можно сказать, что он в течение всей своей жизни старался поступать хорошо, с единственной целью расставить вещи по местам, и, в сущности, в этом преуспел, но неизменно в том свете, который никак не получался никаким иным, как только светом трагедии, светом насилия, с редкими проблесками красоты, которых он тем не менее никогда не забудет. Потом он увидел, как лифт спускается с четвертого этажа на первый, и заметил, как лицо девушки напряглось, как прошло по нему что-то очень похожее на короткую судорогу страха. Мужчина невольно отступил к своей комнатушке, но потом решил, что нельзя бросить здесь девушку, и тогда сказал: скорее, за мной, и она, странное дело, за ним пошла и позволила привести себя в служебную каморку; там мужчина ей сделал знак сидеть молча и стал метаться по комнате, сам не зная, что ищет. Слышно было, как открылась дверь лифта, как парень заорал, зовя свою девушку. Мужчина чуть подождал, потом вышел из комнатушки и подошел к стойке. Парень был в трусах и футболке. Мужчина посмотрел на него со всей безликой снисходительностью, на какую оказался способен.
