— А в чем причина этого? — спросил Хэзлтон. — Неужели Закон Сохранения энергии отменяется в центре?
— Я в этом сомневаюсь, — ответил Ретма. — Мне кажется, кривая выровняется при приближении к вершине…
— Кривая Пирла, — вставил Шлосс. — Мы должны были это предусмотреть. Естественно, все что произойдет в центре — будет срабатывать с гораздо большей эффективностью, чем где-либо еще, поскольку центр свободен от стрессов. И кривая начнет выравниваться, как только эффективность наших машин начнет приближаться к абстрактным возможностям физики — идеальный газ, поверхность без трения, совершенно абсолютный вакуум и так далее. Вся мою жизнь меня учили не верить в реальное существование любого из этих идеалов, но, похоже, мне, по крайней мере, удастся получить хотя бы смазанное представление о них!
— Включая и свободную от гравитации метрику пространства? — обеспокоенно спросил Амальфи. — Ну и в кашу же мы попадем, если окажется, что спиндиззи не за что зацепиться.
— Нет, скорее всего, полное отсутствие гравитации невозможно, — сказал Ретма. — Вполне возможно гравитационная нейтральность точки — снова это можно отнести к беспрецедентной эффективности — но и только лишь потому, что все стрессы сбалансированы. Не может существовать такой точки во вселенной, которая гравитационно не напряжена, покуда в ней не останется хотя бы крохотного кусочка материи.
— Предположим, спиндиззи отключатся, — сказала Эстелль. — После достижения центра мы ведь все равно больше никуда не отправимся.
— Нет, — согласился Амальфи, — но все же мне хотелось бы сохранить маневренность, пока мы не увидим, что делают наши соперники — если они вообще что-то делают. Пока никаких их признаков, Ретма?
— Пока ничего. К сожалению, мы не знаем, чего именно искать. Но, по крайней мере, поблизости нет ни одной перемещающейся массы, вроде нашей; и в действительности — никакой активности, несущей в себе отпечаток какого-нибудь плана вообще.
— Значит, мы их опережаем?
— Не обязательно, — сказал Шлосс. — Если они уже сейчас добрались до центра, то очень возможно, что они проделывают массы всяческих вещей, пользуясь довольно маломощным экраном. Тем не менее, они наверняка бы уже засекли нас и предприняли бы какие-нибудь действия в отношении нас, если бы именно так обстояло дело. Так что давайте предположим, что мы их опережаем, пока инструменты не сообщат нам об обратном; как мне кажется — это довольно безопасное предположение.
— А сколь еще долго лететь до центра? — спросил Хэзлтон.
— Наверное, еще несколько месяцев, — ответил Ретма. — Если мы правы, предполагая, что эта кривая на своей вершине имеет плоский характер.
— А необходимая аппаратура?
— Последняя установка будет готова в конце этой недели, — сказал Амальфи. — И мы сможем начать отсчет, как только прибудем на место… при условии, что сможем научиться обращаться с оборудованием, работающим в десятки и сотни раз эффективнее своей обычной эффективности, без того, чтобы взорвать что-нибудь в процессе. Поэтому, мне кажется, нам лучше всего начать практиковаться сразу же, как только будет готова полностью вся система.
— Аминь, — пылко произнес Хэзлтон. — Могу я воспользоваться вашей логарифмической линейкой? У меня имеется несколько подготовительных упражнений, так что мне лучше бы начать сразу же, сейчас.
Он покинул комнату. Амальфи в замешательстве посмотрел наружу, в ночь. Он почти что предпочитал, чтобы Паутина Геркулеса уже бы оказалась там, раньше их и, соответственно, произвела бы по ним какие-нибудь выстрелы; эта неопределенность — в том, что есть таки кто-то или нет, прячущийся впереди — в соединении с совершенно неизвестной природой их противников — оказалась гораздо более раздражительной, чем открытая битва. Тем не менее, пока этому ничем нельзя было помочь; и если Он действительно первым прибыла на место, это давало всем им довольно значительное преимущество…
И их единственное преимущество. Единственная защита, которую Амальфи удалось придумать и соорудить наспех для планеты Он, полностью зависела от того, действительно ли Он находился в метагалактическом центре, таким образом позволяя использовать почти мгновенно множество слабых результирующих сил, которые можно использовать для производства сильных возмущений — эффект «лютик против Сириуса», так охарактеризованный Боннером. И в этой области он обнаружил, что Мирамон и совет Ониан странно несговорчив, даже пассивен, словно установка защиты для целой планеты оказалась слишком сложной концепцией для их понимания — в это весьма трудно было поверить в свете весьма трудных концепций, которыми им удалось овладеть и приспособить в работе, с тех пор как Амальфи впервые встретился ними, когда они еще были дикарями по колено в грязи и жестокости. Что ж, если он все еще и не понимал их, ему не удалось бы улучшить свое понимание даже за несколько оставшихся месяцев; и по крайней мере, Мирамон полностью согласился с тем, чтобы Амальфи и Хэзлтон руководили Онианскими техниками при сборке их исключительно теоретически работоспособных электронных приборов, представлявших собой с виду мешанину деталей и проводов, собранных таким образом, что было возможно легко протестировать их и, если необходимо, быстро внести изменения.
