Девушка посмотрела на ночное небо и по расположению созвездия Южный Крест на пустынном горизонте поняла, что уже далеко за полночь. Однако сна не было и в помине. В течение одного дня вся ее жизнь перевернулась вверх тормашками, нарушив свой привычный ход. Порой она ощущала себя дикой птицей, попавшей в силки и бьющейся израненными в кровь крыльями. Ей казалось, что она вновь и вновь падает на дно свой клетки, но, поднимаясь и дрожа всем телом, упрямо бросается на металлические прутья. И все ее попытки вырваться на волю обречены на провал.
Она не понимала, что с ней происходит и почему ее одолевают такие странные чувства. Все казалось совершенно бессмысленным. Мысли вновь и вновь возвращались в то раннее утро, когда она отправилась в еженедельный обход дома, убедившись, что сестры встали, умылись и оделись. Войдя в голубую комнату для гостей, она обнаружила, что на широкой постели кто-то лежит. Ее почему-то не предупредили, что в осажденный город приедут гости, а Хартум не то место, где могли оказаться случайные посетители. А значит, она должна была немедленно покинуть гостевую комнату и поднять тревогу, но почему-то не сделала этого. Напротив, решила подойти поближе и посмотреть, кто там лежит. Ребекка до сих пор не могла понять, как решилась на такой отчаянный поступок. Не успела она толком разглядеть человека под тонкой простыней, как тот вдруг вскочил и набросился на нее с кинжалом, словно леопард на свою добычу с ветви высокого дерева. В мгновение ока ее прижал к полу совершенно голый мужчина с длинным ножом в руке.
То и дело возвращаясь к подробностям этого ужасного момента, она закрывала лицо руками. Правда, она не в первый раз видела обнаженное мужское тело. В шестнадцать лет родители повезли ее по столичным городам Европы, и они с матерью отправились посмотреть на «Давида» Микеланджело. Ребекку потрясла невыразимая красота знаменитой статуи, но холодный белый мрамор не пробудил в ее юной душе сильных эмоций. Она спокойно делилась впечатлениями со своей матерью, не покрываясь краской стыда.
Мать всегда считала себя эмансипированной женщиной. В то время Ребекке казалось, что это означает лишь курение в будуаре турецких сигарет и откровенное обсуждение особенностей мужской анатомии и функционального назначения отдельных органов. Лишь после ее драматического самоубийства она поняла истинное значение этого слова. Во время похорон в Каире Ребекка случайно подслушала разговор женщин, которые шепотом обсуждали, что Сара Бенбрук наставляла рога своему мужу Дэвиду намного чаще, чем готовила ему завтрак. Ребекка знала, что мать никогда не готовила мужу завтрак, и насторожилась. Она нашла словарь в библиотеке отца и посмотрела там значение слова «рогоносец». Конечно, ей понадобилось немало труда, чтобы осознать истинное положение вещей, но, дойдя наконец до сути, она решила, что никогда не станет такой же эмансипированной, как ее мать. Она знала, что всю жизнь будет верной и преданной женой своего мужа.
Во второй раз она видела обнаженное мужское тело в прошлом году. Дэвид взял ее и близняшек в официальную поездку по верховьям викторианского Нила. А там, на побережье большой реки, проживали совершенно дикие племена шиллук и динка, которые не обременяли себя одеждой. Девушки были крайне поражены этим обстоятельством и не могли успокоиться, даже когда отец объяснил им, что для местных жителей это давняя традиция и не стоит обращать на них никакого внимания. С тех пор Ребекка считала огромные черные отростки аборигенов безобразным украшением туземцев и относилась к ним, как и к другим вещам подобного рода – например, кольцам в проколотых губах и ноздрях у представителей племен Новой Гвинеи, которых видела на иллюстрациях.
Однако когда Пенрод Баллантайн набросился на нее этим утром, эффект был просто потрясающий. Ее охватило странное чувство, от которого она до сих пор не могла избавиться. Даже сейчас, в полной темноте, с шерстяной накидкой на голове и прижатыми к лицу руками, она ощущала, что заливается густой краской, а лицо горит огнем.
