Клодия рассмеялась, что не стало ответом на мой вопрос. Затем она сказала:
— Я так понимаю, выступление прошло хорошо.
— Как ты можешь это понимать? Ты пока не говорила ни с кем, кто там был, за исключением меня. И мы пока не обменялись абсолютно никакими сведениями.
— Хадсон написал Юджинии эсэмэску, как только закончил. Ты-то что сейчас чувствуешь? Как я понимаю, там было… столкновение.
Это уже становилось нелепым. Громадное количество вопросов оставалось без ответа. Требовалось обменяться громадными объемами информации. А Клодия еще и поднимала новые темы. Хорошо, что я находился в кругу друзей и родных, иначе мне грозил бы кризис вследствие перегрузки мозга. Следовало выстроить темы по степени приоритетности и разбираться с ними по порядку.
Я начал с наиболее насущной:
— Какую комбинацию пицц мы закажем?
Рози попросила официантку приставить дополнительный стол, чтобы хватило места для четырнадцати посетителей. Нас было всего двенадцать, но в дверях появились еще два человека — Мерлин и Тацца, барные друзья Хадсона. Существовал риск, что они принесли с собой новые темы для обсуждения. Причем все присутствующие изначально находились на разных уровнях информированности.
У Рози нашлось решение:
— Дон, я пока введу всех в курс дела, а вы с Джином разберитесь, как и что. Вон там. — И она указала на столик в углу.
— А как же наша пицца?
— Я ее к вам отправлю.
— А кто же введет Джина в курс дела?
— Дай ему краткое резюме. Подробности Клодия ему может потом рассказать.
— Но Клодия и Джин…
— Дон. За тот столик. К Джину. Марш.
— Хорошо выглядишь, — произнес Джин.
— Мой внешний вид — плохой индикатор самочувствия. Я участвовал в драке, которой мне следовало избежать.
Джин рассмеялся:
— Дон, спасибо, что позволил мне сюда прийти и разделить с Хадсоном его великий момент. Он потрясающий парень, жаль, что я не мог смотреть, как он растет. Конечно, я попросил его уточнить у Рози, не возражает ли она, что мы… но… я хотел сделать что-то такое, чтобы искупить вину.
— Вину за что? — уточнил я. — Это я был виноват.
— Едва ли. Ты сказал правду. Как ты всегда и делаешь.
— Я разрушил ваши отношения.
— Я сам посеял эти семена. Если Лидия не могла смириться с моим прошлым… А до этого я тобой манипулировал — чтобы ты лгал ради меня. Я могу только сказать, что это дало мне кое-какую передышку. Чтобы Карл меня принял в то время, когда ему очень нужен был отец.
Мои мысли сами собой начали возвращаться к самодиагнозу Хадсона. Между тем Джин продолжал:
— Знаешь, это я уговаривал Хадсона помириться с его подружкой Бланш, хотя это не имело особого отношения к его проблемам со школьным руководством. Притом что он, строго говоря, поставил мне именно такую исходную задачу: помочь разобраться со школьными делами. Это его примирение с ней… Своего рода проекция с моей стороны, как выразилась бы Клодия.
— Ну как, вы еще не помирились? — Это была моя мать. Она не стала дожидаться ответа. — Вечно вы с ним все усложняете, думаете обо всем по сто лет. Просто пожмите руки — и идите обратно за наш стол.
Джин улыбнулся. Выбора у меня не оставалось. Пришлось последовать маминым указаниям.
Потребление пиццы шло полным ходом. Рози объяснила мне, что: 1) все гости уже ознакомлены с событиями этого вечера; 2) все очень рады за Хадсона; 3) никто не обсуждает проблему определения аутизма. Казалось, они специально меня дожидались.
— Как ты вообще можешь быть уверен, что у тебя аутизм? — спросил я у Хадсона.
— Я прошел тест. На сайте. Я в спектре, явно.
— Оценка коэффициента положения в аутическом спектре по тесту AQ — лишь один из множества существующих инструментов диагностики. И она не предназначена для самостоятельного применения в одиннадцатилетнем возрасте…
Тут я умолк, так как заметил на лице у Хадсона выражение, которого не видел с того вечера, когда сообщил ему, что Рози возвращается на работу и я становлюсь его основным попечителем. Но я видел это выражение и раньше — когда мы объявили, что уезжаем из Нью-Йорка. Я понял, в чем проблема, еще до того, как Хадсон заговорил. Существовало множество тестов на аутизм. Но я знал, какой именно он прошел.
