Внезапно на крутом повороте повозка наклонилась набок и чуть было не перевернулась. Незнакомцев, чьи голоса он слышал, сильно ударило о спинку заднего сиденья.
— Да мы сейчас перевернемся! — закричал один из них.
— Он просто сумасшедший, — подхватил другой. — Я всегда говорил, что нельзя связываться с этими гаджо.
В следующее мгновение лорд Винчингем узнал и это слово, обозначавшее по-цыгански чужаков, нецыган, и акцент, с которым говорили незнакомцы. Это были цыгане. В детстве он часто бегал в их табор, который они разбивали неподалеку от Винча, и разговаривал с ними. Местные боялись цыган, разрешали им набрать воды, покупали у них прищепки только потому, что им страшно было отказать им. Но они с Клодом были просто очарованы табором. Их как магнитом притягивали темноглазые женщины с волосами, заплетенными в косы, дети в пестрых лохмотьях, кони и разукрашенные повозки, которые всегда стояли кругом, а в центре горел костер, на котором в огромном котле всегда готовилось что-то вкусное.
«Конечно, это цыгане! Но что им от меня нужно?» — думал лорд Винчингем. Прежде чем он смог найти ответ, цыгане снова заговорили.
— Не нравится мне все это! — сказал один. — Плохое у меня предчувствие.
— Тебе за это неплохо заплатят, так ведь? — отозвался второй.
— Он сразу не сказал, что придется убивать этого человека.
— Забудь об этом. Мы делаем свою работу, и нам нужны деньги.
Потом оба замолчали, и лорд Винчингем слышал лишь, как камешки щелкали по дну повозки, как скрипели колеса и цокали копыта лошадей.
Повозка неслась с невообразимой скоростью, и лорд Винчингем надеялся, что в нее запряжены чужие, не принадлежащие ему лошади.
Боль в его голове то усиливалась, то стихала, и граф опять чуть не потерял сознание, но повозка неожиданно остановилась.
— Где мы? — спросил один из цыган.
— Понятия не имею, — ответил ему другой. — Хотя нет, я знаю это место. Это заброшенная мельница. Помнишь, мы ходили сюда купаться, но вода была слишком холодной?
— Да-да, помню.
Лорд Винчингем тоже вспомнил это место. Теперь он знал, куда его привезли, и стал догадываться, почему именно сюда. Это была старая мельница, находившаяся милях в трех от Винча в дальней части поместья, которая давно не возделывалась под пашню. Самой мельницей не пользовались давным-давно. Рядом находился пруд, на дне которого, как считали местные жители, обитали злые водяные — духи, которым в давние времена нужно было приносить в жертву молодого человека или юную красавицу, чтобы умилостивить их.
Все старались обходить мельницу стороной, и это было неудивительно, учитывая то, сколько человек здесь добровольно расстались с жизнью. Даже крестьяне, отправляясь на поля, всегда старались обходить это место.
У лорда Винчингема замерло сердце. Если его привезли именно туда, куда он думал, то вряд ли ему сможет помочь какой-нибудь случайный прохожий, и тем более никто не услышит его криков о помощи.
Чувство самосохранения подсказывало ему, что он оказался в большой опасности и что ему лучше даже не открывать глаза. Он лежал не двигаясь на полу и не издал ни малейшего стона даже тогда, когда цыгане наступили ему на руку, выходя из повозки.
Потом он услышал голос Клода и понял, что его подозрения подтвердились.
— Отнесите его на мельницу, — скомандовал Клод. — Я покажу вам, куда его положить.
Цыгане небрежно подняли лорда Винчингема. При этом он ударился головой, и ему стоило огромных усилий, чтобы не издать ни единого стона. Граф услышал, как открылась дверь, и его внесли в какое-то сырое помещение, а потом спустили вниз по скрипучей деревянной лестнице.
Он знал, куда его несут — в маленькую темную, похожую на склеп каморку, куда раньше спускались только для того, чтобы отладить мельничное колесо или ось, к которой оно крепилось. Когда-то давным-давно, еще мальчишками, они с Клодом как-то раз пришли сюда поиграть. Но зловещая тишина, сырость и темнота нагнали на них такой страх, что они тут же убежали обратно в Винч.
Лорд Винчингем попытался вспомнить что-нибудь еще об этой комнате. Можно ли из нее выбраться?
В это время его уже внесли в эту страшную темницу.
