Глава IX
Лес Моруа
ГЛУБИ ГЛУХОГО ЛЕСА с великим трудом, словно преследуемые звери, они бродят и редко осмеливаются к вечеру возвратиться на вчерашний ночлег. Питаются они только мясом диких зверей, вспоминая с сожалением о вкусе соли и хлеба. Их изможденные лица побледнели; одежда, раздираемая шипами, превращается в лохмотья. Они любят друг друга - и не страдают.
Однажды, когда они скитались по большим лесам, никогда не знавшим топора, случайно они набрели на хижину отшельника Огрина. На солнце в кленовой роще, вблизи своей часовни, прогуливался тихими шагами старик, опираясь на посох.
- Сеньор Тристан! - воскликнул он. - Узнай, какой великой клятвой поклялись жители Корнуэльса. Король велел объявить во всех приходах: кто тебя поймает, получит в награду сто марок золотом. И все бароны поклялись выдать тебя живым или мертвым. Покайся, Тристан! Бог прощает грешников.
- Раскаяться мне, друг Огрин? В каком преступлении? Ты, который нас судишь, знаешь ли ты, какое зелье мы испили на море? Да, славный напиток нас опьянил, и я предпочел бы скорее нищенствовать всю мою жизнь по дорогам и питаться травами и корнями вместе с Изольдой, чем без нее быть королем славного государства.
- Да поможет тебе Господь, сеньор! ибо ты погиб и для этого света, и для будущего. Изменника своему господину следует разорвать на части двумя конями, сжечь на костре, и там, где пал его пепел, трава больше не растет, и пахота на том месте без пользы, там гибнут и деревья, и злаки. Тристан, отдай королеву тому, кто сочетался с ней браком по римскому закону!
- Она более не принадлежит ему: он отдал ее своим прокаженным; у прокаженных я ее и отнял. Теперь она навсегда моя; расстаться с ней я не могу, как и она со мной.
Огрин присел, у его ног Изольда плакала, склонив голову на колени человека, принявшего на себя страду во имя Божие.
Отшельник повторял ей святые слова Евангелия, но, обливаясь слезами, она качала головой и не хотела ему верить.
- Увы, - сказал Огрин, - как утешить мертвых? Покайся, Тристан, ибо человек, живущий в грехе без раскаяния, мертв.
- Нет, я живу и не раскаиваюсь. Мы вернемся в лес, который дает нам приют и нас охраняет. Пойдем, Изольда, дорогая!
Изольда поднялась. Они взялись за руки и вступили в высокие травы; вереск, деревья сомкнули за ними свои ветви, и они исчезли за листвой.
Послушайте, добрые люди, о славном приключении. Тристан воспитал собаку-ищейку, красивую, живую, легкую на бегу; ни у одного графа, ни у одного короля нет ей равной для охоты с луком. Звали ее Хюсден. Пришлось запереть собаку в башне, навязав ей на шею чурку. С того дня, как она не видела более своего хозяина, она отказывалась от всякой пищи, рыла лапами землю, в глазах ее были слезы, она выла. Многим стало ее жалко.
- Хюсден, - говорили они, - ни одно животное не умело так преданно любить, как ты. Да, мудро изрек Соломон: "Преданный мне друг - это моя борзая".
И король Марк, вспоминая о прошлых днях, думал в своем сердце: "Большой ум у этой собаки, что она так плачет по своем хозяине; есть ли кто в Корнуэльсе, кто бы стоил Тристана?"
Три барона пришли к королю:
- Белите, государь, отвязать Хюсдена: мы узнаем, от тоски ли по своем хозяине собака так скучает. Если нет, то, когда ее отвяжут, вы увидите, как она будет бросаться, с раскрытой пастью и высуня язык, на людей и животных, стараясь укусить их.
Ее отвязали. Она выскочила из двери и побежала в комнату, где прежде находила Тристана. Она рычит. воет, ищет - напала, наконец, на след своего хозяина. Шаг за шагом пробегает она по дороге, которой Тристан шел к костру. Все следуют за ней. Громко тявкая, она лезет на утес. Вот она в часовне, вскочила на алтарь, внезапно прыгает из окна, падает у подошвы скалы, снова находит след на берегу, останавливается на мгновение в цветущей роще, где прятался в засаде Тристан, затем направляется к лесу. Нет никого, кто бы, видя это, ее не пожалел.
- Государь, - сказали тогда рыцари, - не надо следовать за нею: она, пожалуй, заведет нас в такое место, откуда трудно будет и выбраться.
